Не получив никакой реакции, врач вместе с санитаром покинул палату, и Оливия осталась одна. Время продолжило свой ход. Она слышала, как открывалась входная дверь, как приносили и уносили еду, но с кровати она не встала. Слезы вскоре перестали мочить щеки, но она продолжала лежать на боку, скомкав край одеяла в руках и смотря вперед себя. Так прошел ее первый день в палате лечебницы святого Франциска.
На второй день к ней зашла та же девушка, но и в этот раз разговора не вышло. На все вопросы Оливия либо не отвечала, либо, если от нее совсем уж настойчиво требовали ответ, отвечала односложно, не задумываясь, лишь бы ее оставили в покое. Тарелки с едой, принесенные ей, так же оставались нетронутыми. Ей не хотелось есть, и не хотелось плакать. Ей в целом не хотелось ничего. И при этом она не могла сказать, что сильно страдает, что ей плохо или очень больно. Нет. Она не чувствовала ни этих, ни каких либо других эмоций. И в мыслях и на душе царила полная пустота, которая никак ее не волновала. Минуты утекали за минутами, складывались в часы, а те в дни, но она все так же смотрела перед собой без единой мысли в голове, без желания что-либо делать.
На третий день ее накормили почти насильно. Пусть в глотку и не запихивали, но ясно дали понять, что если она не станет есть добровольно, за этим дело не заржавеет. Из желания покончить с этим поскорее, она подчинилась и съела, что дали. Еда казалась безвкусной, словно вата. Занемевшая душа не воспринимала ничего в этом мире больше, полностью отключившись. Осталось только тело без внутреннего наполнения, которое по странной ошибке все еще дышит и растит новую жизнь.
Следующие три недели прошли по тому же заведенному распорядку с одной лишь разницей — начиная с четвертого дня в голове, словно заноза, засела одна мысль: «Не пора ли все это прекратить?». С каждым днем эта мысль все больше крепла и набирала силу, и из мысли превратилась сначала в цель, а потом в осуществимый план. Банальный план, предсказуемый, однако вполне осуществимый.
Она набрала горячую ванну, взяла свою безопасную бритву и благодаря некоторым весьма не сложным манипуляциям выломала пластиковые держатели, выковыряв лезвия. Держать лезвия было неудобно, так как они были маленькие, узкие и то и дело выпадали из рук или резали пальцы, но она наловчилась. Раздевшись, она погрузила свое тело в ванну. Вода обжигала, а тяжелый горячий влажный воздух заполнял легкие, даря легкое покалывание в носу. Она провела рукой по своему животу, мысленно представляя, как там сейчас плещется зачаток новой жизни, что скоро она безжалостно оборвет. Но она отправится на тот свет вместе с этой жизнью, что, считала она, немного оправдывает ее. Да и какая разница? Там сейчас всего лишь активно делящаяся клетка без нервной системы, сердца и даже зачатка мозга, и, соответственно, без души. Клетке не может быть больно и страшно. «Вот маме твоей может…» — подумала она и, сделав глубокий вздох, взяла в руки лезвие.
Твердой рукой она поднесла его к намокшему запястью, по которому сбегали обратно в ванну крупные капли. Наметив линию вдоль руки, надеясь пройти как раз по выделяющейся на коже вене, она, зажмурившись, приготовилась к боли, которая пронзит ее через мгновение.
— Ты уверена, что это единственный выход? — раздался сзади нее мужской голос.
От неожиданности рука дрогнула, и лезвие выпало, громко звякнув при ударе о кафельный пол. Она обернулась на голос и встретилась с теми ледяными бирюзовыми глазами.
— Что ты тут делаешь? — спросила она, чувствуя, как по телу с каждым ударом сердца разливается страх.
— Пришел навестить свою пациентку, — сказал он, не отводя от нее взгляда. Внезапно опомнившись, она торопливо прикрыла свои прелести и напугано посмотрела на него. — Меня твое тело абсолютно не интересует, — холодно сказал он, и почему-то она ему сразу поверила. — Здесь разговаривать не слишком удобно. Вытирайся и выходи.
Он повесил банное полотенце на крючок около ванны и вышел, захлопнув дверь.
Выйдя из ванны, завернутая в полотенце она увидела, что белобрысый парень сидел за письменным столом и читал книгу, а на кровати лежала женская уличная одежда. Он повернул голову в ее сторону и сказал ей одеться и высушить волосы. Она так же без возражений послушалась. Пока он сидел к ней спиной, она переоделась в одежду, подготовленную им, а потом высушила волосы феном, что предоставила лечебница.
— Ты готова? — спросил парень, как только заметил, что она убрала в сторону фен.
— К чему?
— Я думал, что тебе очень хочется выйти отсюда поскорее.