— Подскажи, почему ты не рассматриваешь вариант с абортом? Это ведь решило бы все твои проблемы.
— А сказал, что все обо мне знаешь, — она еще раз усмехнулась, посмотрев ему в глаза. Почему-то ее больше не пугали его ледяные глаза. Правда, и удовольствия смотреть в них не было никакого.
— Ты настолько ярая противница абортов? — проигнорировал он ее слова.
— Нет. Я ничего не имею против самих абортов, — она покачала головой.
— Тогда почему?
— Я не смогу жить с этим грузом вины. Я буду каждый день думать, что убила своего ребенка, даже если он ничего не почувствовал в этот момент, даже если это всего лишь клетка… И, зная себя, каждый день буду говорить себе что-то вроде: «В этот день он бы родился.», «А сегодня мы бы могли сделать первый шаг» и подобное. Меня это уничтожит, потому лучше уж на тот свет отправиться вместе с ребенком.
— А родить и отдать на усыновление?
— Еще хуже. Я точно буду знать, что мой ребенок существует в этом мире, но не смогу узнать, все ли у него хорошо. Да и, скорее всего, родив, я не смогу его отдать. Не смогу и все.
Им подали десерты. Трапезничая, они обсудили условия их сотрудничества, по которым она не имела права рассказать ребенку об отце, так же должна была скрывать эту информацию от всех и растить ребенка в любви и заботе, в том числе для возможности осуществления этого также обязана посещать психолога с первого дня заключения их договора, и другие более незначительные положения будущего контракта. Он расплатился за ужин и спросил, где она переночует. Поняв, что обратно в лечебницу Оливия ни за что не пойдет, он снял ей номер в гостинице и пообещал, что завтра с ней свяжется агент, и они подберут подходящую квартиру.
Расстались они у дверей гостиницы. Весь вечер она не расслаблялась, опасаясь, что он захочет с ней переспать. Многие парни этого бы захотели, но он не проявил ни малейшего интереса, и это задевало ее гордость. И все же она была ему за это благодарна — он не стал усложнять ей жизнь. Если он захочет ее трахнуть, разве она сможет ему отказать, когда от него настолько сильно зависит ее жизнь? Так что его безразличие ей только на руку.
Зайдя в номер, она тут же разделась и завалилась на кровать. Сон пришел мгновенно, только голова коснулась подушки. Впервые за долгое время у нее были сновидения — приятные и теплые. И она верила в эти слова, надеясь, что все самое страшное в своей жизни она уже пережила.
Я до сих пор люблю ее
«Как он сюда попал?!».
В темноте его палаты, вход в которую охраняла вооруженная охрана, сверкнула пара ледяных глаз. Случайно попасть сюда невозможно — даже врачей, приходящих к нему, тщательно обыскивали и проверяли. Он лежал в больнице для заключенных, чуть ли не на каждом метре натыканы камеры, выставлена охрана, везде замки и решетки.
— Ш-ш-ш, — тихо сказал белобрысый парень, приложив палец к своим губам, намекая не кричать.
Что ж, идея закричать была соблазнительной. Незваного гостя в его палате тут же расстреляют, стоит лишь охране его заметить.
— Знаешь, что произойдет, если ввести кубик уксусной кислоты внутривенно? — внезапно сказал белобрысый, подойдя к Дэну в упор. Дэн испуганно покачал головой, лежа в постели. — Если хоть пискнешь без моего разрешения, узнаешь.
И словно подтверждая свои слова, парень показал шприц. Желание закричать тут же пропало. Ему хотелось бежать — да хоть в окно выпрыгнуть, плевать. Пусть его расстреляют, пусть он разобьётся, но только не этот парень с ледяными глазами. Но физически он сделать это не мог. Все, что для него было возможно сделать самостоятельно, — лишь слегка приподняться на постели. Речи о ходьбе или беге и идти не могло. Его раны, полученные от Оливии и от того паренька на складе, затянулись лишь частично, а сломанные кости срослись не до конца. Кое-что его успокаивало — камера была, в том числе, и в его палате, и этот белобрысый сам себя подставил, жить ему недолго осталось, так или иначе его скоро обнаружат.
— Тебе не стоит переживать о моей безопасности, — словно читая его мысли, сказал белобрысый. — Система безопасности уже взломана и на камерах меня не окажется. Уйду я отсюда так же спокойно, как и пришел, целым и невредимым. Но сначала… — Он вынул из пальто колбу со странной палочкой. — Открой рот.
Дэн послушался, белобрысый поелозил палкой по его рту, а после вернул ее в колбу и убрал в пластиковой пакетик. Также он вырвал несколько волосков с головы и срезал немного кожи с руки.