Десятки молчаливых взоров устремились в ее сторону, пока она, шурша черной мантией, проходила к столу. Она обвела присутствующих взглядом: сторона защиты, сторона обвинения, родственники жертв, пресса, толпившаяся на задних рядах с камерами, и виновник торжества, рыжий убийца, сидящий за бронированным стеклом. Как только было дано разрешение сесть, все взгляды с судьи перешли в сторону обвиняемого, что сидел с отсутствующим выражением лица. Словно каменное изваяние, он сидел неподвижно и смотрел вперед себя. Только глаза его иногда двигались, когда он водил взглядом по собравшейся толпе, ища родителей. Их не было. На другое он и не надеялся, но все же у него было желание, чтобы они сыграли в хороших родителей хотя бы раз в своей жизни и пришли на суд, который поставит точку в жизни их сына. Как только он попал за решетку, они лишь раз пришли его навестить. Отец, как от него и ожидалось, отрицал виновность Дэна, несмотря на то, что Дэн в лицо ему сказал, что виновен, что все эти смерти его рук дело. Для него Дэн — несчастная жертва, которую пытаются подставить. А мать… Ей было известно лучше многих о проделках Дэна. Не только тело Лилит она помогла ему спрятать, но и еще нескольких жертв. Она скрывала улики, подтирала следы на жертвах, забирала самого Дэна с места преступления, чтобы ему лишний раз под камерами не светится. Конечно, все это она делала не из чувства материнской любви, а из страха перед сыном, но ее это не оправдывает. Во время визита к Дэну она не проронила ни слова, но в ее глазах он увидел отчаянную мольбу, не говорить, что она была соучастницей.
— Зачем ты это сделал?! — крикнула женщина, сидящая на скамье семей потерпевших. По щекам у нее текли слезы. — За что моей девочке это?!
Дэн молча посмотрел на эту женщину, поймав ее взгляд полный ненависти и боли, и чуть слышно зевнул. Не специально, просто все это нагоняло скуку. От чего ее лицо и лица некоторых сидевших рядом покраснели от злости. Предчувствуя назревающую бурю, судья, стуча деревянным молотком, призвала к порядку.
— Тишина в зале! — оглушительно громко сказала судья, и когда гам в зале утих, продолжила говорить. — Подсудимый, встаньте. — Дэн послушно встал. — Вы обвиняетесь в…
Ему зачитали список преступлений: насильственные действия сексуального характера с последующим убийством шестнадцати девушек совершеннолетнего и нет возраста. Потом началась стандартная процедура: высказались адвокаты потерпевших, затем адвокат Дэна, выступил следователь полиции с найденными доказательствами… Долгая и нудная процедура. Судья внимательно разобрал всю доказательную базу еще до заседания, и вердикт она вынесла задолго до этого момента, остались лишь формальности. Будь ее воля, наказанием бы была казнь, в которой рыжий убийца страдал не меньше чем каждая его жертва. Но увы. Закон признает казнь лишь через эвтаназию — введение особого препарата, что погружает в глубокий сон и в нем убивает абсолютно безболезненно. Слишком гуманно для маньяка-насильника, что упивался страданиями своих жертв, но с законом не поспоришь.
Спустя почти два часа, несколько выведенных из зала особо буйных родственников жертв и неисчислимое количество пожеланий для Дэна гореть в аду, сдохнуть в муках и так далее заседание начало подходить к завершению. Осталось только предоставить слово подсудимому и удалиться для принятия решения.
— Подсудимый, вам предоставляется слово.
— Что я должен сказать?
— Все, что хотите, в формате свободного рассказа.
— Мне нечего сказать, — со скучающим видом сказал Дэн, пожав плечами.
— Как насчет извинений, урод?! — выкрикнул мужчина из зала. Вид его был очень уставшим и измученным: мешки под глазами, красные глаза, опухшее лицо с полопавшимися красными сосудами, взлохмаченные грязные волосы и такая же неопрятная одежда. Из-за его плотного телосложения и безмерной спортивной толстовки, надетой на нем, было невозможно заметить самодельную бомбу, прятавшуюся под одеждой.