Он пришел минута в минуту к оговоренному времени — ровно в семь вечера. Она открыла ему дверь, одетая в домашний халат. Она не стала принаряжаться и приводить себя в порядок.
— Проходи, — пригласила она его и последовала в гостиную, по пути споткнувшись об оставленный тапок. Ничего страшного, она не упала и не поранилась, даже больно не было, но как же ей захотелось дать волю эмоциям, накричать на этот тапок, пнуть его со всей дури, ударить со всей силы рукой по стене. «Себастьян смотрит» — подумала она и, прикусив губу и сжав кулаки, сдержала порыв гнева.
В гостиной она проводила большую часть времени. Много ходить с животом она не могла, потому принесла все самое необходимое в эту комнату. На разложенном диване лежал скомканный плед и подушка. Рядом на кофейном столике стоял включенный ноутбук, на котором были открыты учебные материалы. Позади столика работал приглушенно телевизор. Вместе с ноутбуком на столике лежали салфетки, пару яблок, бутылка воды и несколько книг. Это нельзя назвать беспорядком, но и порядком тоже. Она, не беспокоясь о приличиях, села на диван, закинув ноги наверх и укрывшись пледом.
— Прости, ноги часто затекают, в таком положении мне удобнее.
— Ничего страшного, — сказал он и присел на кресло рядом. — Думаю, ты знаешь, о чем я хочу поговорить.
«Да катись ты ко всем чертям» — злобно подумала она и отвернулась к окну. — «Ты, твой эксперимент, психотерапевты эти. Пусть все катятся к чертям». В пустой злобе она смяла край пледа, которым укрывалась, и в очередной раз забыла о животе, чуть задев его рукой. Ребенок тут же отреагировал и больно пнулся. После того как тупая боль ушла, она чуть откинула плед, теперь оно укрывало только ее бедра, и посмотрела на живот. Под белым халатом этот шар почему-то напоминал ей мыльный пузырь. Казалось, коснешься его, и он лопнет. Но сколько бы она не дотрагивалась до него, лопаться он не спешил. «Отвратительно». С каждым днем он становился больше и тяжелее, ребенок становился все активнее, часто больно лягая изнутри. Появились темные мерзкие растяжки, которые теперь с ней на всю жизнь. Тошнота — неизменная спутница. Она всегда рядом. Ни поесть нормально, ни поспать, ни своими делами заняться. А ведь все это только верхушка айсберга. Впереди еще роды. «Господи, не сделай его похожим на этого ублюдка! Очень прошу!» — взмолилась она про себя. Увидеть рыжие волосы Дэна на своем ребенке для нее было самым страшным кошмаром. А если эксперимент Себастьяна будет удачным? Что если она породит очередного монстра, каким был его отец? При воспоминании о рыжих волосах, она вспомнила Дэна, как лупила его прутом, словно битой по спине, его бешенную отвратительную улыбку, ее охватил очередной приступ удушающего гнева. Внезапно появился порыв ударить по этому пузырю, да так, чтобы он действительно лопнул, а вместе с ним единственное, что осталось от рыжего убийцы. Она справилась с этим желанием, до крови прикусив нижнюю губу.
— Может, поделишься, откуда растут ноги у этой злобы? — сказал он, заметив, как сильно покусаны у нее губы. Они были опухшие, все в трещинах, кроваво-синего оттенка, словно начавший заживать синяк. «Видимо, к этому она прибегает часто» — промелькнуло в его голове.
— А разве неочевидно, нет?! — воскликнула она и кинула на него взгляд полный ненависти. — Разве не понятно, почему я так злюсь?!
В ответ он отрицательно покачал головой.
— О-о, я тебе объясню! Я вынашиваю ребенка от насильника! От человека, который прикончил мою сестру! От человека, которого ненавидит весь Район! От человека, который навсегда искалечил мою жизнь и жизнь еще огромного количества человек! Почему, скажи мне, эта тварь так легко отделалась?! Его разорвало на кусочки за доли секунды, он даже понять не успел, что умирает! Почему он не страдал так, как страдала моя сестра, как страдали все эти девушки, как страдаю сейчас я?! — По ее щекам потекли слезы, а руки продолжали сжиматься в кулаки. Она опять потеряла над собой контроль. — Какого черта, ему все это сошло с рук так просто?! Разве это справедливо?! Никогда этого забыть не смогу!
Она зарыдала, опустив голову к животу, все еще сжимая кулаки. Беременная девушка, охваченная ненавистью и злобой, перенесшая столько боли и потерь к своим двадцати. Себастьян сочувственно посмотрел на нее, подбирая нужные слова.
— Я скажу сейчас кое-что, из-за чего ты разозлишься. Но прошу тебя, выслушай меня до конца. — Не дождавшись ответа, он чуть погодя продолжил: — Тебе нужно его простить.
— Что?! Простить его?! — вспыхнула она вновь, резко подняв голову и посмотрев на него яростным взглядом. — Этот выродок этого не заслужил! Для чего? Чтобы ему на небесах спокойно было?!