Алекс и Эндрю
— Вы не подумайте, я не искал повода, чтобы встретиться, — сказал он и повертел в руке бокал виски со льдом.
— Пока вы об этом не сказали, я и не думал так, — ответил молодой парень с легкой улыбкой на лице, поправил свои очки и подозвал бармена. — Ром-кола, будьте добры.
— А сейчас, значит, думаете? — Он не поднимал на него глаз, предпочитая рассматривать, как лед и виски красиво играют со светом. Прошло полминуты, не меньше, перед тем как прозвучал ответ.
— Нет. Я уверен, просто так вы бы меня не позвали, — запоздало ответил он.
— Ром-кола, — сказал, будто отчитался, бармен, поставил стакан и пошел на другой конец стойки обслуживать компанию молодых девушек.
Они сидели рядом за барной стойкой. Парень обхватил своими длинными пальцами стакан, поднес к губам и сделал глоток. По лицу пробежала улыбка — мимолетное свидетельство наслаждения. Он присвистнул.
— Сколько раз себе говорил, ничего и никого не судить по внешнему виду. Когда я сюда заходил, то был уверен, что пойло здесь отвратное, под стать этой нелепой вывеске у входа. Но, черт возьми, это лучший ром-кола в моей жизни! — с неподдельной искренностью воскликнул он, что заставило Новака оторваться от бокала и взглянуть на собеседника.
В баре было приглушенное освещение. Рассеянное, мягко-оранжевое, теплое, будто светил ночник в спальне. Где-то на фоне играла мелодичная медленная музыка. Это не могло не успокаивать. Он смотрел, как его психотерапевт с наслаждением посасывает коктейль. «Удивительный человек» — восхитился он про себя. Вид у него, как всегда, безупречный. Джинсы, темно-синий приталенный пиджак, а под ним белая футболка. Все идеально сочетается, словно детальки прекрасного пазла. Довольно быстро он прикончил напиток и посмотрел ему в глаза, перехватив его взгляд.
— Что ж, рассказывайте. Что именно заставило вас мне позвонить в столь поздний час? — В голосе не улавливалось ни малейшего упрека.
— Простите, что выдернул из дома. — Он тут же вернул взгляд на свой бокал, будто пристыженный нашкодивший мальчишка.
— Да я же не об этом, — с грустью в голосе сказал он. — Если хотите знать, занят я не был. Сидел в гордом одиночестве и разорял свой домашний бар. Я даже рад, что выбрался сюда. Давайте перейдем к сути. Что случилось?
Новак не мог ни приметить, что его речь сейчас отличалась от той, что он слышал от него по воскресеньям. Сейчас он говорил расковано и искренне, а не формально и однообразно. «Видимо, это алкоголь в крови сыграл свою роль».
— Даже не знаю, с чего начать, — замялся он, вновь покрутив бокал. — В общем, у моей матери появился мужчина. Она познакомилась с ним летом за границей. Вроде как у них все серьезно. Они оба уже не молоды, решили не тянуть кота за яйца, и на прошлой неделе съехались. Он переехал к нам. Мама не ходила, а буквально порхала. Улыбалась весь день и, вообще, будто светилась вся. — Голос едва уловимо дрогнул, он замолчал. В горле встал ком, не дающий и слова сказать. Он его смыл большим глотком виски и продолжил. — У меня давно не было приступов. Я уже было понадеялся, что иду на поправку. Дурак и только. Они никогда не оставляют надолго. Мама была на работе. Мы с ним вдвоем остались в квартире. Последнее, что я помню, это как мы болтали на кухне. Когда я пришел в себя, я лежал на кафеле, а надо мной стоял он с огромными от испуга глазами. Его всего трясло, а по лбу бегали крупные капли пота. Как очухался, я попытался его успокоить, говорил, что все нормально, но он будто стал другим человеком. Раньше он был куда разговорчивее, всегда старался поддержать разговор. А сейчас… словно подменили человека. Отвечал односложно, в глаза не смотрел и старался все время сбежать куда-нибудь. Я списал это на шок, обычное дело для людей, которые никогда не видели приступов эпилепсии. Но сегодня… — он замолчал и вновь сделал глоток виски, а потом еще один и еще, пока не допил весь бокал. — Сегодня он собрал вещи и ушел. Я слышал их разговор. Подслушивал под дверью. Он сказал, что очень ее любит и хочет с ней быть, но не может. Потому что боится моих приступов. Боится, что я внезапно окочурюсь у него на руках. Говорил, что не знает как себя вести, и что не возьмет на себя такую ответственность. Я не могу его осуждать, он, по-своему, прав. Но она-то в чем виновата? Она весь день плачет. Я пытался с ним поговорить, обещал даже, что уйду из дома, и они останутся вдвоем.