Василий проводил мальчика вместе с Ниной в гинекей, послал евнухов разбудить почтенную зосту Капитолину и передал Романа ей с рук на руки, велев проводить к матери. Кратко рассказал о случившемся. Едва державшуюся на ногах от усталости и потрясений аптекаршу Василий тоже попросил приютить в гинекее и никуда не выпускать.
В первом же зале на женской половине дворца Нина, едва присев на скамью с подушками, провалилась в сон. Ни суета вокруг наследника, ни беготня слуг не смогли ее разбудить. Капитолина распорядилась, чтобы отгородили ширмой угол, принесли подушек и покрывало. Двоих евнухов оставила приглядывать, велела, чтобы привели к ней сразу, как проснется.
В императорские покои Василий отправился немедленно, как только убедился, что наследник в безопасности. Послал слугу за дополнительным корпусом манглавитов, велев расставить стражу на каждом углу по всему гинекею. Четверых воинов взял с собой.
Василевс ромейский Константин Багрянородный готовился ко сну, когда за дверями послышался шум, бряцание оружия, голоса слуг. Никто не смел войти, боясь потревожить императора. Свечи в высоких, украшенных драгоценными камнями подсвечниках были уже погашены. Оставался лишь один подсвечник со свечами, что сиял золотым витьем на небольшом столе, инкрустированном резной слоновой костью, да паникадило над входом в опочивальню отбрасывало танцующие блики. В глубине комнаты стоял высокий поставец61, украшенный богатой резьбой. Здесь хранились те дары, что не были отправлены в казну. То, что император пожелал оставить в своей опочивальне. Была здесь сияющая аметистами золотая чаша, небольшой, но изящный кинжал – арабский посол подарил, снял со своего пояса в знак личного уважения. Стояли там и несколько искусно сделанных серебряных и золотых сосудов для благовоний и ароматных масел. Пара сияющих драгоценными камнями каламарей. Немало было книг в богатых золотых окладах, но еще больше в простых кожаных переплетах. Там же стоял резной ларец.
В дверь тихо постучали.
Константин со вздохом набросил на плечи шелковый сагион поверх тонкой туники. Тяжелый плотный шелк, расшитый золотыми нитями и украшенный по подолу широкой полосой жемчуга, опустился на плечи, напоминая о тяготах и обязанностях титула.
Василевс подошел к двери и толкнул створки. Кувикуларии, стоящие за дверью наготове, схватились за бронзовые кольца, распахивая двери для великого императора.
В роскошно украшенной гостиной толпа придворных согнулась в низком поклоне. Позади препозита дрожащей тенью стоял примикирий62 и подчиненные ему евнухи кувикулария. Василий сделал шаг вперед и упал на колени перед императором. Все слуги, стоящие в комнате, немедленно последовали его примеру. Когда шуршание одежд и бряцание украшений стихло, Василий склонился к ногам Константина.
– Прости мне мою дерзость, василевс, – громко и отчетливо произнес великий паракимомен, упираясь лбом в мраморные плиты пола.
– Ты прощен, – ответил Константин. – Что происходит? Я знаю, ты не осмелился бы помешать мне без серьезной причины.
– Позволь мне говорить с тобой наедине о деле, которое не терпит отлагательства.
Император молчал, разглядывая склоненные спины слуг. Сегодня, распрощавшись с сыном, он опять сел писать сочинение об управлении империей. Сын не радовал василевса. Даже такая увлекательная игра, как затрикион, которая обучает терпению, стратегии и планированию, не интересовала наследника. Играл он бестолково, несколько раз заводил разговоры об ипподроме, отвлекался. Все надежды Константин возлагал на свои трактаты, надеясь, что Роман вырастет, созреет и прочтет их. Император все еще обдумывал отрывок текста, над которым работал, когда его отвлекли. Он прикрыл глаза на миг, сдерживая раздражение. Что значит сиюминутная суета по сравнению с вечностью трактатов и философских учений. Вздохнув, он развернулся и вошел в спальню, жестом велев Василию войти. Двери за ними закрылись.
Челядь поднялась с колен, шепотом переговариваясь и косясь на вход в покои императора, за которым стоял уже чуть не целый полк манглавитов, присланных этериáрхом.
Василий, войдя в опочивальню, оглядел внимательно столы и оконные ниши. Ларец, который преподнес сегодня бывший великий доместик схол и императорский посол Иоанн Куркуас, стоял на полке в роскошном поставце. Великий паракимомен тихо выдохнул и повернулся к василевсу, снова склонившись.
– Великий, позволь обратиться к тебе с нижайшей просьбой.