Понимая, как велик риск, Он все же верил, что утро принесет Ему и Его покровителю долгожданную власть и славу. Знал, что не сможет уснуть этой ночью. Ждал, когда Его призовут, чтобы наградить и передать титул великого паракимомена при новом императоре. Когда манглавиты грубо ворвались в каморку и вытащили Его и других евнухов, служащих при опочивальне Романа, Он еще верил в успех. Ведь если наследник и император умерли, то в общей суматохе еще не разобрались, кто теперь будет отдавать приказы.
Всех их загнали в сырую, пропахшую болью и страданиями подземную комнату. Холодные стены словно источали смрадное дыхание близкой смерти запертых здесь людей. Кто-то стонал, обхватив бритую голову руками. Кто-то бормотал молитвы, иные рыдали от ужаса, не понимая, что происходит. Он старался не терять достоинства. Это не к лицу будущему паракимомену. Однако время шло, а за Ним никто не приходил. Рассветное солнце уже разогнало тьму, обнаружив крохотное окошко под самым потолком. Дверь распахнулась, и двоих евнухов забрали охранники. Несчастные кувикуларии плакали и причитали. Его забрали только на четвертый раз.
В небольшом зале горел очаг, сбоку от него стоял деревянный, грубо сделанный стул. На нем восседал Василий. Сердце замерло, немилосердно заболел затылок. Что происходит? Ведь Ноф должен быть заключен в подземелье, все должны были подумать, что это он отравил наследника.
***
Василий устал. Уже светало, а отравитель еще не найден. И неизвестно, кто еще был вовлечен в заговор. Из дюжины слуг, кто имел право входить в опочивальню наследника, уже допросили шестерых. Один упал в обморок, едва увидел Василия. На него, не церемонясь, вылили ведро воды, чтобы очнулся. Другие рыдали и молились при виде плетей и пыточных крючьев. Поговорив с каждым из них, Василий отдавал их в руки палача для последующих подробных расспросов. Но он понимал, что они не виноваты – напуганы, потеряны, валили вину друг на друга, но это не они подложили отраву мальчику.
Когда ввели Малха, Василий вздохнул. Молодой слуга, которому он доверял, кто показал себя умным и старательным. Великому паракимомену было больно думать, что Малх мог предать его. Когда слугу швырнули на каменный пол, Василий даже сделал жест рукой, как будто прося стражников быть сдержаннее. Малх встал на колени, склонив голову.
– Почему ты не смотришь на меня, Малх? – тихо спросил Василий.
Молодой человек поднял на него сухие глаза. Василий не удивился злобе, мелькнувшей в них. Сильный характер этого слуги был ему известен. Именно Малха он выделял в толпе прислужников, доверял ему больше, чем другим. Видимо, евнух ожидал к себе иного отношения и здесь. Василий задал вопрос, который задавал сегодня уже не раз:
– Кто налил яд в чашу наследника?
Малх растерянно перевел взгляд на стражника, опять посмотрел на паракимомена.
– В чашу? – переспросил он.
– Да. Кто-то оставил в его опочивальне чашу с разбавленным вином. А в чаше – яд. Наследник умер.
У Малха изменилось лицо, но не так, как у остальных. Это не было ужасом, горем, отчаянием. Это была задумчивость и недоумение. Он закусил губу. Поднял опять глаза на Василия и прежде, чем успел остановить себя, спросил:
– А император?
Василий понял, что это значит. А поняв, прикрыл глаза рукой. И тихо произнес:
– Император при смерти.
Малх чуть усмехнулся, думая, что Василий не видит. Василий же, убрав пальцы от лица, через которые наблюдал за стоящим перед ним слугой, обратился к манглавитам.
– Отведите этого человека в отдельную палату. Заприте и поставьте охрану.
Малх, недоумевая, поднялся, глянул на воинов, повернулся к Василию.
– Я не виноват, великий паракимомен. Куда меня ведут?
– Ты все скоро узнаешь. Ты был верным слугой, Малх.
Охранники, бряцая оружием, увели пленника. Вздохнув, Василий приказал привести следующего допрашиваемого. С Малхом он снова поговорит, когда завершит допрос остальных. Но сначала проверит кое-что еще.
Василий закончил опрашивать всех уже под утро. Лишь четыре человека в тот вечер помогали наследнику готовиться ко сну. Среди них был Малх. Никто не видел, кто открывал ларец. Только Малх ходил на кухни за кипяченой водой для наследника. И только там можно было незаметно взять тарелку для лукумадеса – посуду после ужина еще не убирали, доместик трапезы должен был пересчитывать блюда утром. Выйдя из тюрьмы, Василий лично поговорил с подавальщиками и поварами. Узнать, что отравленный лукумадес подложил Малх, оказалось просто. Слишком просто. Узнать почему – еще предстояло.