– Извините, но у вас что-то с дверью, – растерянно сказал мужичок и начал судорожно дергать за ручку.
– А вы нежнее с ней. Вот так. Да-да. Вот видите. Все получилось.
– Да уж. Здравствуйте.
– Добрый день. Проходите, присаживайтесь.
– Спасибо.
Мужичок на секунду замялся. Показалось, он не мог определиться, на какой стул сесть. Если на правый – можно опереться о стенку и бросить рюкзак в ноги, на левый – разглядеть лежащие на столе газеты и журналы. В итоге любопытство ус-тупило комфорту.
– Перед тем как вы начнете, представлюсь. Адвокат Коньякин Дмитрий Владимирович. Специализируюсь на уголовных делах. Если интересует что-то конкретное, не стесняйтесь – спрашивайте.
Мужичок оживился.
– Вы случайно не бывший милиционер?
– Нет. А с чего вы взяли?
– Если из милиции, то я пойду к другому адвокату.
– Успокойтесь, я не милиционер.
– Тогда ладно.
– А чем вам милиция не угодила?
– Да сволочи они все. Взяточники и воры.
Чувствую, разговор намечается душевный.
– Как вас зовут?
– Валентин Петрович.
– Валентин Петрович, расскажите, что у вас случилось?
– Милицейский беспредел.
«Дядя, кому ты лапшу вешаешь? Сам же, небось, и виноват».
– Пожалуйста, рассказывайте. И желательно – все по порядку.
– Спасибо. Итак, в июле я поехал на рыбалку. Дома осталась племянница. Приезжаю через неделю – квартира опечатана. Что такое? Ничего понять не могу. Побежал к соседям. Узнаю, что мы их залили, а девочка – в психушке. С управдомом попали в квартиру. Там беспорядок. Пропали ценные вещи. Побежал в милицию. Написал заявление. Через две недели получил постановление. Пишут, что шланги в ванной перерезала племянница. Она же и вещи вынесла. Понимаете, что творят, сволочи?! Племянницу упрятали в психушку, а сами обворовали квартиру.
– Продолжайте.
– Да-да. Я – в прокуратуру. Написал жалобу. Постановление отменили, материалы направили на дополнительную проверку. Через месяц милиция выносит новое постановление об отказе в возбуждении дела. Пишет, что меня и племянницу не удалось опросить, так как мы отвечать на любые вопросы отказываемся. Видите, что делают. Они же прекрасно знали, что девочка в больнице. А меня они даже не вызывали. Вот скажите, что мне делать?
– А что с вашей племянницей на самом деле? Она действительно больна?
– Да, у нее есть небольшие отклонения. А самое интересное знаете, что?
– Что?
– Девочка мне рассказала, что на нее в тот день напали двое, а после вынесли все вещи из квартиры. А там одного ущерба тысяч на сто. Я в милиции рассказал, а они смеются.
«Еще один Шпак? А не состоишь ли ты, дядя, сам на учете? А что? Постоянно дергает головой, барабанит пальцами по столу, да и на ножницы мои как-то подозрительно посматривает».
– Что мне делать? Подскажите.
– Вам же разъясняли право обжаловать постановление в прокуратуру или суд. Обжалуйте. Для убедительности могу взять объяснения у племянницы. Приложите их к жалобе.
– Хорошо. Давайте. Давайте так и сделаем. Сколько это будет стоить?
– Пять тысяч.
– Дороговато. А нельзя подешевле?
«Точно Шпак».
– Отчего же? Можно и дешевле. Тогда без объяснений. Только жалоба.
– А как лучше?
– Лучше, конечно, с объяснениями.
– Ладно, давайте сделаем с ними. Когда нам зайти?
– Сейчас посмотрю в ежедневнике. (Пауза.) Послезавтра в одиннадцать.
– Хорошо, мы подойдем. До свиданья.
– До встречи.
Можно было бы продолжать повествование о пятничном посещении Валентина Петровича, но лучше пересказать его в нескольких словах. Как я и ожидал, племянница не смогла связать и двух слов. С помощью дражайшего дядюшки мы кое-как выудили из нее упоминание о каких-то мифических добрых молодцах, у одного из которых была в руках дубина. Сложилось впечатление, что все выуженное – это надиктованный текст самого дяди. Левочка, как уважаемый Валентин Петрович называл свою тридцатипятилетнюю племянницу, только время от времени кивала головой да вертела в руках мой нож для бумаги. (Помня о том, что девочка только что вышла из психушки, я не раз пожалел, что вовремя не убрал его в тумбочку.) В итоге – объяснения взял, жалобу написал. Постановление, как и предполагал, отменили.
Через месяц милиция вынесла новое постановление об отказе в возбуждении дела, потом еще одно и еще. В общем, бег по кругу. Те, кто хоть мало-мальски знаком с этой системой, понимают, о чем я говорю. Самое интересное – через какое-то время выяснилось, что этот дражайший Валентин Петрович жил на пенсию племянницы и время от времени ее насиловал. И не узнал бы никто, если бы девочка не разоткровенничалась с медсестрой. Как говорится: «Удачи, Чарли!». И теперь не так важно, была ли кража на самом деле. Приходил ли к племяннице богатырь с дубинкой. И как победить милицейский беспредел.