И пока у него еле выходит находить никому не нужные оправдания грядущей ночи, руки жадно шарят по телу, исследуя каждый изгиб. Он представлял себе это десятки раз, но реальность всё равно приятно удивляет.
Пальцы цепляются за пояс тонких капроновых колготок и тянут их вниз, опуская почти до коленей. Этого вполне достаточно, чтобы добраться до самого интересного, тем более платье уже собрано комком на талии. Её кожа мягкая и неожиданно прохладная, зато чем выше по бедру скользит ладонь, тем ближе чувствуется столь желанный жар.
Она дёргается и елозит, сильнее упираясь ягодицами прямо в болезненно напряженный член, неприятно сдавливаемый брюками. Наверное, снимает колготки вместе с сексуальными гольфами, потому что спустя минуту ноги раздвигаются неожиданно широко, позволяя его ладони беспрепятственно проникнуть под трусики.
У него не хватает смелости произнести хоть слово, пока можно сделать вид, словно ничего не происходит. Не хочется даже развернуть её к себе, потому что подсознательно страшно взглянуть ей в лицо и увидеть в нём то, что заставит остановиться.
Они просто друзья. Просто… не сегодня.
Пальцы хаотично исследуют горячее пространство между её ног, ощупывая, надавливая, слегка проскальзывая внутрь и тут же перескакивая на клитор, принимаясь тереть его, размазывая повсюду обильную смазку. Там настолько влажно и желанно, что он судорожно поглаживает её сразу двумя ладонями, пытаясь отхватить максимум доступного.
Губы беспомощно упираются ей в первые позвонки, пока ему слишком хорошо и плохо одновременно, чтобы хотя бы попробовать поцеловать тончайшую кожу. Не имеет смысла расстёгивать и снимать платье, слишком долго, и совсем не нужно, когда его ладони уже настолько мокрые от неё, что тело вот-вот сведёт судорогой от возбуждения.
Он расстёгивает ширинку и, не теряя драгоценного времени, протискивается внутрь неё настолько глубоко, насколько позволяет не самая удачная позиция. Первые несколько толчков выходят хаотичными и насквозь пропитанными паникой: ему до сих пор кажется, что вот сейчас она вывернется из крепкой хватки вцепившейся в талию руки и куда-нибудь исчезнет, оставит лежать одного на смятой кровати, с ноющим от желания членом и своей смазкой, почти стекающей по пальцам.
Возможно, подобные мысли не имеют ничего общего с реальностью, но его они злят и заводят, вынуждая двигаться в ней быстрее и резче. Два пальца он настойчиво толкает внутрь её рта, достаёт наружу, касаясь мягких и сухих губ самыми подушечками, а потом опять проталкивает внутрь, немного замедляясь только в тот момент, когда она начинает усердно водить по ним языком, даря восхитительное ощущение власти.
Другая ладонь перемещается с талии на бедро, со всей силы сжимает, мнёт, пощипывает, наверняка своими грубыми касаниями оставляя следы. Это вовсе не случайность: ему нужно задержаться подольше рядом с ней, отпечататься в памяти хотя бы так. Всего на один короткий миг хочется содрать с неё кожу и забрать себе, чтобы иметь возможность трогать её всегда, когда это покажется остро необходимым.
Она не издаёт ни звука даже когда рот оказывается свободным от пальцев, только прерывисто и поверхностно дышит, задыхается с каждым новым толчком внутрь себя, сильно сотрясающим маленькое и почти невесомое тело. Ему тоже становится слишком мало воздуха, и охватывает желание задохнуться прямо здесь и сейчас, чтобы не чувствовать ничего, после того, как всё закончится.
Внутри неё до сих пор очень узко, и напрягаясь, он слышит шлепки, с которыми резко соприкасаются их бёдра. Вместо того, чтобы помочь отвлечься, эти звуки заводят ещё сильнее, подталкивая к пределу терпения. Кровь стучит в висках, зубы в отчаянии цепляются за основание шеи, чтобы погасить рвущийся наружу звериный рык и её имя, так и перекатывающееся на языке приятной кислинкой.
Руки мечутся по ней в поисках опоры, и в тот момент сквозь пелену страсти и опьянения он понимает, что не надевал презерватив — было совсем не до того. Успевает вытащить член и кончает прямо в складки платья, будоражащего его воображение весь минувший вечер.
Способность соображать возвращается спустя несколько минут, а нарастающая тревога в мыслях свидетельствует о том, что алкоголь начинает улетучиваться из организма. Ещё бы: он насквозь мокрый от пота, так же как и сбившееся под их телами покрывало.
Пальцы сами собой расстёгивают молнию, а она покорно присаживается и поднимает руки вверх, позволяя стянуть с себя испорченную и давно ненужную одежду. Ему хочется скорее заснуть и выкинуть все сомнения из головы, отдавшись приятной обволакивающей неге, но среди мыслей настойчиво мигает яркий красный огонёк опасности, которому никак не выходит найти объяснение.