Из соседней комнаты послышался вопрос:
— Кто там опять? С кем ты разговариваешь, Иоася?
Иоанна смутилась и очень тихо ответила:
— Это Манька… сказать ей, чтобы она ушла?
В соседней комнате довольно долго царило молчание, потом протяжный мужской голос произнес:
— Дай ей чаю.
Внизу снова раздался громкий стук и невероятный шум. Уж не упал ли там пьяный и не ударился ли он об угол скамьи? Или, может быть, там завязалась драка и кто-то свалился на грязный, залитый водкой пол? Или таким шумом и криком сопровождалось разнузданное веселье? А над кабаком, откуда неслись эти крики, в кухоньке, освещенной маленькой лампой и наполненной ароматом черемухи, бледная, худенькая девушка с измученным лицом и ввалившимися, заплаканными глазами держала на коленях босую, пухленькую, смеющуюся девочку. Толстенькой красной ручкой девочка снова достала из-за пазухи маленький запачканный, помятый букварь, и долго еще звенел ее серебристый, лукавый смех….
Из соседней комнаты послышалось тягучее шипение:
— Т-и-и-и-и-и-хо!
— Т-и-и-и-и-и-хо! — повторила Иоанна, склонившись над девочкой.
Малютка, приглушив свой серебристый голосок, пухлым коротким пальчиком водила от буквы к букве и тихим шепотом произносила:
— А… В… С…