— Ты же не Лиана Паркер, ведь так?
— Я не знаю никого с таким именем. Митси говорила об использовании псевдонима, чтобы писать статьи о нас обоих.
— Ты не вносишь никакой ясности.
— Это было два месяца назад, — ответила Сэм. — В то утро, когда мы вернулись домой с нашего медового месяца, я поехала на работу...
— В ту самую ночь, когда ты вернулась домой с Кеном.
— Точно, — ответила Сэм. — Мой босс просила меня писать еженедельные статьи о нашем браке, используя псевдоним. На некоторое время я задумалась над этим. Работа была моей жизнью. У меня была цель, и ничто не могло сбить меня с пути. Но, в конце концов, я уважала свое обещание тебе, и сказала ей, что не буду этого делать. Я никогда не писала статей. Я никогда ничего ей не давала.
— Но ты согласилась писать обо мне за моей спиной?
— Я сказала Митси, что могу написать о нашем браке по истечении трех месяцев, не оговаривая документ, который Бен и Том заставили меня подписать. Я никогда бы не сделала ничего такого, не поставив тебя в известность.
— Я открылся тебе, Сэм. Я сделал все, о чем ты просила, и вот так ты мне отплатила.
— Ты несправедлив. Как я могла знать, что Кейт украдет мои записи?
— Ты могла сказать мне, что случилось. Знание об этом загодя, мне бы не помешало.
Сэм вздохнула.
— А как насчет фотографии моей матери? — спросил он затем. — Откуда они взялись?
— Я не знаю.
— Значит, ты хочешь сказать, что никогда раньше не видела фотографий моей матери?
— Я видела их, когда навещала твою маму в ее квартире. Она показала мне три снимка, наподобие того, что выставила Барбара. Твоя мама сказала, что твой отец чуть не забил ее до смерти. Она была в доме у подруги, пока приходила в себя, и что к тому времени, как она вернулась, твой отец предупредил соседей и работников школы, что она может попытаться тебя похитить. Он сделал все, чтобы держать ее подальше.
— И ты не подумала о том, что я должен знать это?
— Я пригласила твою мать на ужин, в надежде, что ты выслушаешь ее, но ты отказался встретить ее на полпути.
— Ты что, чертов психолог?
Сэм вздрогнула.
— Я только хотела помочь.
Челюсть Доминика напряглась.
— Ты ведь не веришь мне, не так ли? Ты думаешь, что это я дала Митси фотографии твоей матери?
Он промолчал.
Сэм никогда не видела Доминика таким расстроенным.
— Мы провели много времени вместе, за эти пару месяцев, — произнес он.
Сэм кивнула.
— Я рассказал тебе больше, чем кому-либо другому из всех, кого я знаю. Почему ты даже не подумала о том, чтобы рассказать мне все об истории с Митси и Лианой Паркер? У тебя было так много возможностей.
— Не было никаких причин рассказывать тебе о Лиане Паркер, потому что я отказала своей начальнице.
Следующие несколько минут они ехали молча. Ворота на краю подъездной дорожки к дому открылись, и Доминик подъехал на своем БМВ к дому и остановился у фонтана. Выключив двигатель, он повернулся к Сэм.
— Я думаю, что ты должна упаковать свои вещи и уехать.
— Доминик, я не хотела, чтобы случилось хоть что-то из этого. Ты достаточно хорошо меня знаешь, чтобы понять, я никогда бы так с тобой не поступила. Я понимаю, почему ты расстроен. Не стоило мне доверять Митси. Но я люблю тебя, и ты любишь меня.
Доминик сидел без движения.
— Я не сделала ничего неправильного. Если бы ты смог обрушить свои невидимые стальные стены, ты бы понял, что все что я делала, включая приглашение на ужин твоей матери, было ради тебя. Не позволяй непорядочности Митси и Кейт разрушить нас.
— Здесь дело ни в одной из них, — сказал он ровным голосом. — Дело в тебе и во мне, больше ни в ком. Я больше не могу, — он выдохнул. — Я собираюсь устроить пресс-конференцию.
— Я думаю, что это хорошая мысль. Твои поклонники заслуживают правду.
Он долго смотрел на нее.
— Я должна присутствовать на пресс-конференции? — спросила она.
— Я думаю, что лучше не стоит.
Он выбрался из машины и пошел к дому. ее кожа стала липкой, дыхание участилось. Она не знала, что говорить, или делать, или думать. Все кончено. Просто так, как щелчок пальцами, между ними все закончилось.
Глава 26
Сэм окунула губку в мыльную воду, выдавила излишки и снова стала мыть кухонные шкафчики, посматривая одним глазом на телевизор, где Доминик смотрел в объектив и рассказывал поклонникам всю грязную историю о том, как его бухгалтер предал его, а он, в свою очередь, предал фанатов. Он говорил о том, что глубоко сожалеет, и что ему некого обвинять, кроме как самого себя.
Следующий клип показал мужчину, стоящего перед World Studios. Окруженный представителями прессы, гендиректор, высокий джентльмен при костюме и галстуке, утверждал, как все в World Studios потрясены этим известием. Они будет требовать справедливости, но им потребуется чуть больше времени для принятия важных решений, учитывая карьеру Доминика.
Губка выпала из ее руки. У нее перехватило дыхание, когда следующие кадры показали дом Доминика, лишенный мебели, картин, ваз и посуды. Согласно ведущему, машины тоже забрали.
Никто не знал, где Доминик живет, но их лучшим предположением была мысль о том, что он переехал жить в Дом для Старых собак, к своей семье. В следующих кадрах было видно, что журналисты, как акулы, кругами ходят вокруг дома Линды, пока вдалеке слышится собачий лай.
Прошла ровно неделя с тех пор, как Сэм выехала из дома Доминика в Малибу. У нее было не так уж много вещей, так что ей не понадобилось много времени на упаковку. С чемоданом в одной руке, клеткой Шекспира в другой, и одним походом в дом за рыбкой Гамлетом, она уселась на заднее сидение такси на пути в свою квартиру, всего через пару часов после интервью у Барбары Феллс.
Первый день Сэм плакала как ребенок. На следующее утро она посмотрела своими красными, вспухшими глазами в зеркало, и увидела кого-то, кого она больше не узнавала. Женщина, смотрящая в зеркало, была выше и сильнее, напомнила она самой себе. Она была прекрасной внутри и снаружи, и она никогда, ни разу, не хотела причинить вред Доминику ДеМарко специально. Если бы он и правда любил ее, он бы никогда не позволил ей уйти.
Его потеря.
Распрямив спину, Сэм почувствовала большую уверенность в том, что все ее поступки, включая визит к Беверли ДеМарко, были совершены из-за любви. Она много раз пыталась поговорить с Домиником, но он отказывался слушать.
Когда Беверли наконец ответила на звонок, Сэм считала, что она смогла бы воссоединить вместе мать и сына, и Доминик начнет восстанавливаться. Она никогда не думала, что Беверли будет такой обходительной. Она была возбуждена от перспективы, что Доминик выслушает свою мать, надеялась, что они оба смогут начать сначала. Но по каким-то причинам, Доминик снова отказался выслушать ее. Он был упрямым и недоверчивым человеком. Если он не сможет научиться прощать и забывать, он определенно состарится в одиночестве.
Стук заставил Сэм швырнуть губку в корзину. Она сняла резиновые перчатки. Открыла дверь. Ничто не могло бы удивить ее больше, чем Кейт Гаррисон, стоящая по ту сторону двери.
Они долго смотрели друг на друга, прежде чем Кейт спросила, нельзя ли ей войти.
Сэм преградила ей путь.
— Всего лишь на минутку, — сказала Кейт.
Сэм вернулась на кухню.
Закрыв за собой дверь, Кейт положила на стойку толстый конверт.
— Я хотела вернуть твои записи.
Молча, Сэм снова надела резиновые перчатки и начала драить.
— Прости, — сказала Кейт. — Ты была права, Сэм! После того как я украла твои записи и написала статьи для Митси, она не повысила меня. Она даже пригрозила уволить меня, если я скажу тебе правду.
Сэм начала драить еще сильнее, напрягая все свои мускулы.
— Я искренне сожалею по поводу твоего брака, — мягкий голос Кейт дрожал от эмоций. — Я знаю, ты любишь его. Не только потому что ты все время писала об этом в записках, но я также видела это в твоем лице, когда ты представила меня Доминику. После всего, через что ты прошла с Кеном, у тебя, наконец, был шанс на счастье, а я все испортила.