-Доброе слово и кошке приятно. Как такое чудо можно бояться?
При этих словах Любаша вновь улыбнулась
Седой лишь головой помотал:
-Теперь я начинаю догадываться, кто такие для вас свои.
Вмешался Шпала:
-Темный тоже для вас свой?
-Это как он решит. И ему, и Валету, и Залетному мы доверяем. Захотят – пойдут с нами, не захотят – вольному воля.
-А то что мы бывшие муры?
-Все мы бывшие, а теперь новые. Никто здесь не родился.
-Так у вас проблемы из-за этого будут.
-У нас из-за вас проблем не будут. Они будут у тех, кто попытается нам предъявы выставить. Вы мужики правильные, уже проверенные. Глупости вытворять не собираетесь. Если слегка накосячите – поправим. Всем людям свойственно ошибаться.
-Потребуют выдать, чтобы самим с нами расправиться. Ведь мы враги здесь на Стиксе всем.
-Нас встретили с распростертыми объятиями… Я уже сказал: это не моя проблема, что они хотят. А я не собираюсь быть слабым, чтобы чьи-то хотелки исполнять. И запомни: мы своих не бросаем. Свой для нас тот, кто сражался с нами бок о бок, кто встречал с нами опасности, кто выполнял наши задачи. Остальные, может быть, и хорошие, но они чужие. А это совсем другой коленкор.
-Вы не боитесь никаких врагов?
-Мы их опасаемся и стараемся, чтобы их не стало. Если в нас видят врагов, то так тому и быть. Мы стремимся, чтобы у нас не было врагов. Хороший враг – мертвый враг. Вот ваши враги были и нашими врагами. И где они? Нет их.
-А говоришь, что мы добрые, всех жалеем.
-Никогда об этом не говорил. Есть свои, есть чужие. Добрые мы друг к другу. Своих и пожалеть можно, и понять, и простить. К остальным, как карта ляжет.
-Вы всё прощаете?
-Нет. Одного мы не прощаем никогда: предательства. Предавший однажды, предаст снова.
-А если в плен попадет и под пытками всё расскажет.
-В плен попадет, пусть рассказывает и до пыток не доводит. По мне, так излишний героизм к добру не приводит. Мы и так постараемся выручить. Вот если сам добровольно придёт, то это уже по-другому восприниматься будет.
-А если вашего бойца убьют?
-Значит все, повинные в его смерти, должны умереть.
-Не слишком круто.
-Не мы такие, жизнь на Стиксе такая. А мы выжить хотим.
-А что если мы, - начал осторожно Седой, - к вам присоединимся?
-Я не буду кривить душой. Скажу прямо.
При этих словах Седой напрягся, а Иван продолжил как ни в чём ни бывало:
-Я буду только рад. Вы люди опытные, бывалые. У вас своя боевая техника. Даже танк есть. Вы хорошо вооружены. А мы пока просто «мясо», неопытное и необученное. Хотя у нас есть и козыри, мы обычная, слабо вооруженная толпа новичков. А что касается того, что вы бывшие муры, то мы вам не судьи. Вам с этим грузом жить дальше. В остальном вы ничем не отличаетесь от других. Тем более, если я не ошибаюсь, Темный, Залётный, Валет собираются уходить с нами. К вам у нас отношения сложилось благодаря их словам. Будете с нами, будете как все. Ни льгот, ни наказаний за прошлое.
-С этим решили. Тогда нагружаю своими проблемами. Завтра прибудут сюда внешники. Мы должны отдать им контейнеры с органами. Загруженные контейнеры у нас есть. Можем их отдать. Обычно они забирали с собой три-четыре человека. Потом мы получаем за груз оружие и отправляемся к себе в стаб.
-Надо подумать. Возьми с собой Темного и Снайпера. Темный его хорошо знает. Подходите в дом. Там всё согласуем.
-Хорошо, - согласился Седой.
Потом он обратился к своему заместителю:
-Темный, найди Снайпера и пойдем к командиру.
Борьба за выживание
Внешники
Во дворе бывших муров уже ждали. Валериан и Семен что-то горячо обсуждали.
-Проходите, гости дорогие, будем вас кофе угощать и планы строить. Здесь вроде собрались все, кто был нам нужен. Наш Мент подойдет чуть попозже. Он новый контингент проверяет. Да и старый пора уже распределять. Многое уже нужно было сделать вчера, а мы ещё и не начинали.
Семен остановил разошедшегося Ивана:
-Это всё подождало и еще подождёт. Давайте непосредственно к делу. Где должна произойти встреча? Сколько человек будет с той стороны? Кто они? Как будут вооружены?
-Обычно их человек десять-двенадцать. Приезжают они на большой машине. В ней есть все условия, чтобы снять противогазы и дышать незараженным воздухом. Есть в ней и клетка, где сидят иммунные пассажиры. Эта машина хорошо защищена, но не предназначена для атак. Это скорее штаб и место, где могут внешники отдохнуть. Эту машину сопровождает две-три бронемашины и бронетранспортер. Однако ни бронеавтомобили, ни бронетранспортер из нашего оружия не достать. Только прямое попадание из танка может их остановить. Да и то нет гарантии. Тут недавно бой был между внешниками (они к разным фракциям относятся), а мы со стороны смотрели. Они друг друга ракетами уничтожали. Техника у них слабым звеном не является. Оружие тоже.
-Слабым звеном всегда были люди. Кто они.
-С нами контачила только одна группа. И завтра скорее всего они будут. Командует ими напыщенный болван, сер Гартнунг, тупой, ограниченный человек. Его собственные подчиненные ненавидят, но боятся. Ему ничего не стоит и своих приговорить к бессрочной каторге.
-А это еще что за наказание?
-Все внешники ходят во что-то типа наших противогазов. Больше всего они боятся заразиться воздухом Стикса. Если военный совершил преступление, на него надевают ошейник со взрывчаткой. Теперь он становится каторжником. У каторжника нет никаких прав. Если он ослушается приказа, то его уничтожают. Командир нажимает на кнопочку, и голова каторжника слетает с плеч. Вначале с него снимают систему жизнедеятельности. Он начинает дышать воздухом Стикса. Если внешник становится иммунным, то ему повело. Свою жизнь в лотерею он выиграл. Не становится – значит ему не повезло. Ошейник взрывается, пустыш гибнет. Тот, кто выжил, и становится солдатом-каторжником. На нем военная форма. Он служит в армии. При непосредственной угрозе солдат-каторжник уничтожается, а его органы идут на восполнения урона, который он причинил стране своими действиями. Солдаты-каторжники ненавидят своих отцов-командиров, а сделать ничего не могут. Служить на Стиксе никто не желает, вот в армии и появляется много солдат и офицеров, преступивших закон. Вот в бронемашинах и в бронетранспортерах находятся такие солдаты-каторжники, эти машины не имеют системы фильтрации. Слишком дорого такие системы обходятся государству. Гораздо дороже, чем люди. Обычно в бронемашинах их по три человека: один водитель и два стрелка. Может быть и два человека: водитель и стрелок, но в таком случае это снайпер. На крыше бронемашины стоит пулемет. Управляется он из кабины. Одна машина идет впереди бронетранспортера, другая перед штабной машиной, а третья сзади. В штабной машине находится водитель и стрелок. На ней установлены два крупнокалиберных пулемета: впереди, на кабине, и сзади, на крыше самой будки. Управляются они из кабины. Это тоже солдаты-каторжники.
-А кто же тогда в штабной машине?
-В штабной машине едут те, для которых поставлена система фильтрации. Весь командный состав и зенитчик. Здесь даже водитель-контрактник. Очень сер Гартнунг беспокоится, чтобы не надышаться воздухом Стикса. Сам сэр Гартнунг обычно не выходит из машины. Этим он мешает своему заместителю, сэру Гольдсшмитту. Тот скупает за его спиной золотишко и ювелирные изделия. Такой бизнес заставляет его время от времени удаляться из поля зрения своего начальника. Сэр Гартнунг вроде ничего не замечает, но мне кажется, что он в доле. В машине еще есть стрелок, он находится в башенке, и водитель, тот за рычагами. Сэр Гартнунг сидит сзади. Он говорит, что не любит, когда кто-то сидит за его спиной. Сэр Гольдсшмитт сидит рядом с водителем.
Семен оценил ситуацию:
-Воевать бесполезно. Людей положим, а внешникам ничего серьезного не сделаем.
-Уходить тоже бесперспективно. Они нас догонят, а потом вертолёты вызовут, колонну разгромят. Живых возьмут, а погибших на органы разберут.