— Итак, мой приговор, — голос звучал торжественно. — В течение месяца рядовой Оли отдаёт мне мясо из своей порции.
Мужчина застонал ещё отчаянней:
— Вы моей смерти хотите? Я ж с голодухи помру!
— Ври больше, — я нагло заухмылялась. — Жизненно необходимый минимум у тебя будет.
— Дарт Эзао! — возмущённо воскликнул Оли, оглядываясь на своего сержанта. — Ну скажите ей!..
— Что? — тот невинно похлопал ресницами, с живейшим интересом уставившись на подчинённого.
— Дарт Эзао! — безнадёжно и ещё более возмущённо повторил мужчина. — Где справедливость?!
— В этой жизни нет справедливости, слишком дорогой товар, — назидательно произнёс он, скрещивая руки за спиной.
— Ну...
— Накосячил — отвечай, — Эзао был непреклонен. Оли совсем скис.
— Так точно, дарт Эзао, — голос его прозвучал настолько тоскливо, что мне его даже жалко стало. Но забурчал живот и все сомнения ускакали в далёкие края.
— За мной, страдалец, — сержант укоризненно покачал головой и, глянув на меня напоследок своими стального цвета глазами, удалился. Следом за ним утопал обиженный Оли.
Словарь:
[12] Элики — небольшие насекомые, прилетающие на резкие и громкие звуки. Небольшое тельце в форме капли покрыто роговыми пластинами чёрного с красным отливом цвета; с большими полупрозрачными крылышками и антенкой посредине спины, при помощи которой элики ориентируются.
[13] Скил = собака. Тот же характер и повадки, используется в качестве сторожевого зверя. Выглядит как броненосная свинья с волчьим рылом, заросшим болотного цвета шерстью; шесть лап; величиной с пони; глаза бурые, выпуклые; вместо ушей — отверстия в основаниях лобных пластин; зубы мелкие, острые, расположены в четыре ряда; длинный язык; на лапах — три пальца с короткими коготками; хвост отсутствует. Слюна животных ядовита, вызывает сильный зуд по всему телу и головную боль.
Отступление пятое
Оли и Эзао спустились на этаж, зайдя в отведённое им помещение.
Все боги развалились на кроватях в ожидании завтрака. Как только распахнулась дверь, боги замолчали, повернув головы к вошедшим: спокойному блондину и взбешённому шатену. Онталь с порога накинулся на Избранницу.
— Ты кого родила, женщина?! — возопил он. Яла непонимающе посмотрела на него со второго этажа кровати. — Наша дочь — монстр! — Оли ничком плюхнулся на кровать, раскинув руки.
— Вполне себе милая особа, — Властелин прошествовал в другой конец казармы, где вольготно устроился.
— Милая? — непонимающе переспросил Оли, даже приподняв голову над подушкой, ища взглядом Властелина. Нашёл и увидел глумливую ухмылочку. — МИЛАЯ?! Да это живодёр, каких поискать, дарт!
— Да что случилось-то? — воскликнул Негос, первый, кто не выдержал незнания. Ялима же с нарастающим чувством негодования косилась на Онталя.
— Она... Она... — бедный бог даже задохнулся от негодования. — Она лишила меня мяса! Ты понимаешь, — он большими глазами посмотрел на соседнюю койку, где развалился Его, — МЯСА!!!
Все присутствующие засмеялись. Дело в том, что о любви этого бога к мясу ходят легенды и лишить его любимой пищи — наивысшая мера наказания. Вопрос только, откуда девочка знала, на что давить? Хотя, зная о её страсти к еде, всё становится ясно.
Онталь обиженно запыхтел и уткнулся лицом в подушку. Говорить сейчас не имело смысла, только ещё больше рассмешит друзей.
— А подробнее? — сквозь смех попросил Мор. Даже ему и Зорину отказало самообладание. Эзао тихо ухмылялся в уголке. Не отрываясь от подушки, Оли рассказал всё происходящее от того момента, как скинул дочь на кровать и рухнул сверху. Теперь уже даже Яла сменила гнев на милость и хохотала наравне со всеми. Один Властелин ещё держался, мелко беззвучно трясясь. Оли обиделся.
— Злые вы, уйду я от вас, — пробурчал он, направляясь к душу. — Никакого сострадания к постродавшей стороне.
— Он ушёл, но обещал вернуться, — простонала ему вслед Лира, всхлипывая от смеха.
По возвращении в комнату бог застал всё ещё не успокоившихся друзей. Только теперь они хрипели и свистели, ибо богам тоже свойственно такое чувство, как боль, вот они и надорвали пузы со смеху.
— И снова здравствуйте! — саркастически прокомментировал его приход Зор.
— И тебе, отец, не хворать, — едва поморщившись ответил бог. — Чем смеяться, лучше скажите, когда завтрак?
— Минут через десять, — ответил Эзао, поднимаясь. — А что?
— Я голодный, — Оли понизил голос, растягивая гласные. Боги захмыкали.
— Учти, ты на месяц вегетарианец, я прослежу, — сурово заметил Властелин. Онталь грустно покивал с мыслью, что надо будет грабануть кухню. "Ну вот почему я не бог охоты там, или пищи, насыщённости? — подумал он тоскливо. — Насколько ж было жить легче!" Уловивший ход мыслей подчинённого, Эзао незаметно усмехнулся.
Эпилог
На завтраке Онталь очень долго расставался со своим окорочком, душераздирающе вздыхая, что все окружающие его начали жалеть и смотрели на Вию, как на безжалостного зверя. Та с равнодушным лицом дослушала стенания бога и просто вырвала у него кусок мяса. Оли всхлипнул. Подошедшая Яла ободряюще сжала ему плечо. С одной стороны ей было смешно, с другой — жалко Избранника, а с третьей — она полностью поддерживала дочь. Раздираемая противоречивыми чувствами, она стала ужасно нетерпеливой и просто накричала на Оли, который с видом ни за что побитой собаки уселся за стол, проклиная на все лады свою безмясную диету.
Столовая была устроена на улице, так как в помещении было недостаточно места для целой армии. Бедные повара не справлялись, потому назначили обязательные наряды на кухне. Рота на день. Первыми пришлось дежурить пограничникам, а вот на следующий день, когда заканчивалась адаптация и отдых, на вахту выходила первая рота учебного подразделения, то есть наши главные герои. Парни и боги морально готовились к скучной монотонной работе, а Оли и Вия, даже не подозревая, что думают об одном и том же, готовились к партизанской деятельности на кухне, добывая себе бедным пропитание.
Эзао старался как можно меньше думать о женщине, но его взгляд постоянно спотыкался на ней. Самообладание грозило рухнуть в самый неподходящий момент, но не зря же Властелин считается одним из сильнейших не только в своей вселенной, но и в Абзолюте. Уж побороть себя он сможет.
Сидя между своими друзьями, Вия что-то с ними обсуждала, тоже исподлобья наблюдая за богом. Когда их взгляды встретились, Вия впервые за свою жизнь улыбнулась, глаза сверкнули озорством. Сейчас она сильно напоминала Етик, что являлась одной частью её сути.
Алик становился всё нервознее, а от того и злее, постоянно срывался, поэтому женщина общалась больше с Фридом, которого до сих пор опасался его взвод, а местные служивые шарахались, как от чумного. Падший не обижался, такая реакция его скорее забавляла, тем более, что подчинённые выполняли все приказы с должным старанием, боясь, что сержант засунет их в могилу или сделает такими же.