Connor Franta
A Work in Progress
Оглядываясь назад
Мне 6 лет. Стоит прохладный осенний день, когда капельки росы все еще цепляются за траву, веет легкий ветерок - и множество людей дико кричат за моей спиной. Улица, где я стою, кишит атлетами всех форм и размеров, стремящимися к финишной прямой, подбадриваемые и, давайте говорить прямо, частично утомленные зрителями (хотя некоторые из пятисот бегунов совершенно запыхались и буквально ползут на четвереньках).
Этот день позднего сентября наша семья предвкушает не менее страстно, чем Рождество. А все потому, что мои родители, Черил и Питер, являются почетными организаторами забега в честь красочного яблочного фестиваля (Applefest Scenic 5K Run/ Walk), популярного мероприятия в общественном календаре La crescent, Minnesota, которое включает окружную ярмарку, Осенний парад и другие события, неприлично праздничные для маленького городка. Он называется «красочным» из-за холмистого маршрута и золотых листьев и «яблочным», потому что мой родной город часто называют яблочной столицей страны. Да, наши яблоки – дерьмо, но мы носим это название с невообразимой гордостью.
Но суть моего рассказа не в яблоках. Суть в том, что мне стало скучно, и меня совершенно не волновали все эти потные люди, быстро идущие навстречу достижению, о котором большинство будет хвастаться друзьям, поглощая третий пончик. Я предпочитаю развлекать себя сам, вот почему объектом моего любопытства стала видеокамера у финиша, установленная папой, чтобы запечатлеть каждую секунду в тот день безумия. Отец кажется бесконечно увлеченным съемкой всего, что происходит в нашей жизни. «Домашние фильмы», как он это называет. Каждое торжество, будь то дни рождения, рождественское утро, спортивные соревнования или школьные постановки, запечатлено для потомков, как будто папа не хочет пропустить ни единой мелочи. Возможно, это объясняет, почему меня завораживает эта волшебная коробка с мигающим спереди красным огоньком. Знаете ли, каков отец, таков и сын, не правда ли?
Обычно камера прикрепляется к его руке ремешком, обернутым вокруг костяшек пальцев. Или же иногда, как, например, сегодня, он ставит это громоздкое чудо техники на штатив, позволяя ему работать, пока не закончится пленка. Когда я говорю «громоздкий», я имею в виду действительно ГРОМОЗДКИЙ. Этот предмет напоминает причудливый тостер с прикрепленным к нему телескопом. Но тем не менее, это новейший и величайший гаджет с пленкой размером в спичечный коробок и, кроме того, качеством в 2 пикселя.
Я знаю, что мне не следует мешать его съемке, но соблазн слишком велик. Я окидываю быстрым взглядом происходящее: кучка бегунов несется вниз по склону Северного хребта, самого большого холма на этом маршруте и последний этап соревнований; невдалеке, в гуще толпы, мама с застывшей улыбкой на лице, за которой скрывается напряжение от организации подобного мероприятия, и отец, который, будучи не в состоянии стоять на месте, бросается от одного бегуна к другому, сердечно поздравляя, источая сарказм и время от времени раздавая медицинские рекомендации. (Он врач). Да, эти два оплота общества более чем заняты.
Я поднимаюсь на цыпочки, чтобы поглядеть на то, что записывается и, позвольте сказать, это не было тем, что людям нравится смотреть в любое время, хотя, в принципе, его можно использовать как средство от бессонницы (или для сна, близкого к коме). Итак, будучи ребенком, ищущего внимания, я решаю придать немного остроты жизни, создав импровизированное шоу для будущих зрителей, собравшихся у меня дома. Под «зрителями» я подразумеваю свою семью. А под «шоу» - меня, говорящего ни о чем часами и допускающего мысль, что это смешно.
С тех пор ничего не изменилось.
Я становлюсь перед камерой и начинаю говорить, придумывая на ходу. Я говорю и говорю, воображая объектив человеком и зная, что в конце концов он им станет – человеком в моей гостиной, желающим узнать, кто финиширует за рекордное время. Но вместо этого, после того, как отснятый материал попадет на экран телевизора через три разноцветных провода, соединенных с записывающим устройством, перед зрителями предстану я, валяющий дурака и иногда отпускающий блестящие, импровизированные и витиеватые комментарии по поводу фестиваля, сонно тянущегося позади.
Я убеждаю себя, что слушать меня куда более увлекательно и что все еще поблагодарят меня за такой экспромт. Но в этом-то и заключается самое неприятное в детстве, да и во всей жизни: реальность редко оправдывает высокие ожидания.
Я не могу сказать, что родители были чрезмерно впечатлены непроизвольным проявлением моей спонтанности. Также, никто не сказал мне спасибо за выказанную инициативу.
Неточное изображение доброжелательности Миннесоты, мама и папа!
Но именно здесь, друзья, все и началось. В возрасте шести. Стоя у финишной прямой один на один с моими устройствами. Говоря в камеру.
***
Прошло шестнадцать лет, и вот, я здесь, пишу книгу, счастливое последствие разговоров на камеру. Спасибо, папа!
«Пишу книгу», - громко проговариваю я, по мере того как слова ложатся на бумагу.
Боже, это звучит нелегко, даже немного пугающе, особенно, когда мой опыт ограничивается парой предложений. Но все же начнем.
Мне 22 года, и тот факт, что я пишу книгу, - не что иное, как безумие для меня. Безумие, но безумие, согласующееся с тем, как моя жизнь складывается в последнее время.
Если говорить кратко, я дитя маленького городка на Среднем Западе , которое большую часть своей жизни вело относительно обычную жизнь. До того дня в августе 2010, когда я наткнулся на скромный веб-сайт под названием YouTube и выложил свои первые видео, которые тогда никто не смотрел и никому они не были интересны. Затем жизнь стала немного странной. Черт, кого я обманываю? Она стала по-настоящему странной, и очень быстро.
Четыре года спустя, превратившись из мальчика в мужчину и перейдя от неясности к чему-то, что я все еще пытаюсь определить, я сижу здесь, имея миллионы подписчиков, которые, по какой-то причине, захвачены тем, что мне интересно, тем, что я делаю, и в конце концов, тем, что мне нужно сказать. В эту минуту я говорю с собой, в следующую – с более чем четырьмя миллионами людей… и это число растет каждый день. *нервничает при этой мысли и внутренне сходит с ума*
Из ниоткуда у меня появляется аудитория, которой позавидует домашний кинотеатр отца – аудитория равная доброй половине населения Миннесоты и больше, чем населения Северной и Южной Дакоты вместе взятые, а затем удвоенные.
Как я сказал, жизнь стала странной.
Я то, что мэйнстрим относит к «ютюберам». Я же определяю себя более расплывчато: создатель контента, использующий новую увлекательную платформу. Люди наподобие меня транслируются в дома молодого поколения так же, как это делали телезвезды в 50-е. Я уверен: тогда старшее поколение, так привыкшее к формату радио, его интимности и доверительности, недоумевало при виде людей на размытых черно-белых экранах в той же мере, что и сегодняшнее поколение взрослых, я уверен, сбито с толку всем этим явлением под названием YouTube.
Оно олицетворяет демократию новых средств массовой информации, где люди, такие, как я, могут придумывать, запускать, вести свои собственные каналы – и собирать зрителей – через интернет. Рассматривайте это как шоу на мини-телевизорах размером с карман.
Что мне нравится в системе, которую я построил, так это тот факт, что, стоит мне захотеть – и я могу связаться с каждым из подписчиков и потом общаться с ними в Твиттере, Инстаграме, Фэйсбуке или Тамблере. Мы все в большой комнате одного социального пространства.
Это мой канал. Руками не трогать!
Но правда, почему люди пишут блоги или загружают влоги? Причина в том, что они хотят поделиться мнением, предложить его, высказать мысль, заставляющую задуматься, или им попросту скучно, как мне в 2010, и они не могут придумать ничего лучше.