А я была его женой
Он любил три вещи на свете:
За вечерней пенье, белых павлинов
И стертые карты Америки.
Не любил, когда плачут дети,
Не любил чая с малиной
И женской истерики
...А я была его женой.
Анна Ахматова
Вечер укрывает город одеялом полутьмы, на улицах зажигаются яркие фонари, и я сразу же приковываю свой взгляд к окну. Вскоре, по стеклу начинает барабанить дождь, и я прижимаюсь к нему лбом, желая слиться с непоседливыми каплями. В комнате понемногу холодает, ведь камин уже погас, в нем остались тлеть всего несколько мелких угольков, но идти разжигать его у меня нет никакого желания. Я только сильнее кутаюсь в теплую шаль и усаживаюсь на подоконник, прячась за тяжелыми шторами. Не знаю, сколько времени я провожу, сидя в таком положении. До тех пор, пока за входной дверью не раздаются тяжелые, такие знакомые шаги. Тогда я вскакиваю, и сразу же несусь открывать. С его модной коричневой шляпы трилби, которую я подарила ему на прошлый день рождения, капает вода. Муж небрежно кидает ее на пол, вручает мне свой промокший плащ, переобувается в домашние кожаные туфли и дарит дежурный поцелуй.
— Ты сегодня поздно, — с легким упреком говорю я, нервно скрещивая руки за спиной.
— Да, в бюро было много работы, — следует незамедлительный ответ-оправдание. Постоянно один и тот же.
Молча пожимаю плечами и следую за ним в столовую, где уже давно накрыт стол, продолжая держать его верхнюю одежду.
— Да положи уже его куда-нибудь, — раздражается он в конце концов.
Я аккуратно вешаю плащ на спинку стула, супруг достает из кармана портсигар, щелкает зажигалкой и закуривает. Я кашляю от едкого дыма и иду на кухню.
— Как дети? — спрашивает он, заканчивая ужинать, лениво подливая себе виски в стакан.
— Уже спят, — отвечаю я и устало опускаюсь на стул рядом с ним. — Тебе сделать чай?
— Только не с этим твоим мерзким прошлогодним малиновым вареньем, и подлей туда того неплохого бренди, что нам подарил Пол.
Я киваю и иду ставить чайник. Когда он закипает, я заливаю кипятком крепкую индийскую заварку, которая благоухает мелиссой и немного бергамотом. В чашку мужа, как он и просил, добавляю бренди, себе подливаю молока и отношу поднос в гостиную. Так мы и сидим, пока он раскуривает еще одну сигару, в тишине. Наконец, я решаюсь нарушить молчание и выдавливаю: "Как дела на работе?", в глубине души надеясь на ответ. Но вместо этого мой супруг протягивает руку и, настроив новенький радиоприемник на волну с церковным хором, выворачивает на максимум громкость и откидывается в плетеном кресле-качалке. Верно поняв намек, я тихонько вздыхаю и тянусь за книгой. Так мы и сидим следующие несколько часов, погруженные каждый в свои мысли. Лишь только раз он заговаривает со мной:
— Разожги камин. Похолодало.
Всего три слова, которые он выдавил за последние несколько часов. Я, конечно же, сразу бросаюсь выполнять его поручение, но не удостаиваюсь за это даже слова благодарности. Возвращаюсь на свое место на диване, продолжаю читать. Когда глаза начинают слипаться, я откладываю книгу, из которой не запомнила ни строчки, и, оглядевшись, обнаруживаю, что муж спит, откинувшись в кресле. Приглушив свет торшера, я на цыпочках иду в детскую, поправляю детям одеяла и направляюсь в спальню.
Скользнув под одеяло, я смотрю в темный потолок, погрузившись в воспоминания о том, когда-то, когда мне было всего семнадцать лет, он ухаживал за мной. Ему было тогда около двадцати и он работал на фабрике моего отца. Я носила короткую стрижку, яркую помаду и пыталась курить, что в мои годы смотрелось уж очень смешно. Зато было модно. Несколько раз он предлагал мне выйти за него замуж, а я постоянно отвергала его. Он снова ухаживал за мной, и в итоге не помню уже в какой момент и почему, я вдруг растаяла и сдалась. Свадьбу мы сыграли довольно скромную; все-таки мои родители были не очень довольны таким выбором спутника жизни, но и не возражали в открытую. Они купили нам квартиру в центре города, где мы и продолжаем жить спустя столько лет. Его родители так и не приехали на свадьбу - они просто не поверили, что он на мне женился. А потом, все вдруг изменилось. Он изменился. Внезапно и так разительно, что мне стало невероятно больно жить с ним.
Вспоминаю я и о том, сколько лет я делала все возможное, чтобы вернуть любовь мужа, но не добилась ее и по сию пору, даже после рождения двух прекрасных малышей. Так и живем мы вчетвером, каждый в чем-то терпит другого.
С этими мыслями я начинаю дремать, когда тишину внезапно нарушает скрип двери и шаги. Спустя некоторое время я ощущаю, как на кровать рядом со мной опускается грузное тело мужа. Ткнув меня локтем под ребра, он сонно бурчит "прости" и, отвернувшись к стене, тут же засыпает, немедленно начиная храпеть.