– Прочитайте пожалуйста свои показания еще раз, и напишете в конце: «с моих слов записано верно», поставьте сегодняшнее число и свою подпись, – попросил следователь.
Валя взяла протянутый ей «реквизит» и перед тем как расписаться, стала вчитываться в написанный текст. Но краем глаза девушка заметила, как Аркадий Валерьевич принялся оформлять еще один документ. Как только Валя поставила свою подпись он протянул ей второй лист бумаги, и все также вежливо, попросил:
– Теперь подпишите вот это…
– А что это такое?
– А это подписка о не выезде, – пояснил полицейский.
– Для чего? Я вроде бы никуда не собираюсь уезжать, в ближайшее время.
– Ну, что вы, считайте это еще одной нашей формальностью. Поймите правильно, мы делаем свою работу…
– И всё-таки вы меня в чем-то подозреваете?
Аркадий Валерьевич улыбнулся:
– Такая у меня работа – всех подозревать! – поправив галстук, добавил
– Ваша работа лечить людей, а моя всех подозревать.
Девушка кивнула, и молча, расписалась на втором, протянутом ей, листе бумаги.
– Всего хорошего. Теперь вы можете быть свободны, – сотрудник полиции встал изо стола и протянул ей руку. Девушке ничего другого не оставалось, как пожать ее и покинуть кабинет.
Остаток дня прошел спокойно. Валя выбросила из головы погибшего пациента и поход в полицию. По возвращению домой она закончила уборку и сварганила куриный супчик. Вечером посмотрела телевизор, и около, восьми часов легла спать:
– Завтра рано вставать на работу, – подумала она и закрыла глаза.
Месяц прошел незаметно, заваленный больничными делами, поручениями и хлопотами. Валя стала забывать о досадном инциденте. К тому же никто из ее коллег о случившимся не напоминал – понимали, наверное, как не сладко пришлось «зеленому» сотруднику. С подругой Мариной они по-прежнему, в обеденный перерыв, ходили в больничный буфет. Болтали о том, о сем.
Но недели через три Вале вновь пришлось вспомнить о нелепом происшествии. К ней на мобильный дозвонился Аркадий Валерьевич (свои контактные данные, адрес и номер телефона, она сообщила ему во время первой их встречи). Он попросил прибыть в отдел полиции повторно. Для, якобы, подтверждения ранее полученных сведений.
– Как вам будет удобно, тогда и приходите, – сообщил майор Никитин. – Только не позже семи часов вечера! Я буду в своем кабинете.
Как прибудьте доложите, о своем приходе, дежурному – он будет предупрежден, и пропустит вас без разговоров.
– Поняла, буду – согласилась Валя. – Постараюсь не опоздать.
Ко второму отделению полиции города Екатеринбурга она прибыла к шести часам вечера. Боясь не успеть девушка заблаговременно отпросилась у своего начальства.
Следователь встретил её, как и в прошлый раз, приветливо, с улыбкой и сразу перешел к делу. Валя терпеливо ответила на все ранее ей заданные вопросы. И… в общем – то, всё. Сотрудник полиции кивнул, сказал, на прощание пару «дежурных» фраз – для приличия, или скорее из вежливости, и они попрощались. Девушка даже, до конца, не совсем поняла для чего же её вызывали. Неужели, действительно, подтвердить свои показания?
А еще, спустя пару недель, состоялся суд. Валю вызвали повесткой. Начало заседания было назначено на десять утра. В этот день у девушки, чисто случайно, образовался выходной после суточного дежурства в отделении. Утром она планировала хорошенько выспаться, поэтому для лучшего настроя приняла прохладный душ и выпила кофе.
Здание суда выглядело не многим лучше здания отделения полиции. На обшарпанной стене дома, висела доска неопределенного цвета, похоже некогда она была синей, а буквы на ней – белые, но краска давно облезла и можно было различить одно слово «суд». А так как это был всего лишь суд, не городской муниципалитет, и тем более не здание областной администрации, то доску давно не обновляли. Ведущие ко входу три ступеньки, кособокие, облупившиеся двери, которые надсадно скрипели, пропуская неспешно проходивших людей, в сочетании с облезлыми стенами и упомянутой вывеской явствовали, что является учреждением затрапезным, малоуважаемым. Хотя именно здесь, а не за сверкающими дверями роскошного продуктового магазина «Рыбка», расположенного по соседству, решались человеческие судьбы. Длинный коридор соответствовал внешнему виду здания и устало вздыхал рассохшимися половицами.