Владимир Мамонтов и глава поселковой администрации недавно обновили пришедшую в негодность, от времени, электростанцию. Старая работала с сильными перебоями. Подавался ток очень слабого напряжения. Из-за этого производство на предприятии могло попросту остановится. Михаил Тимофеевич обивал пороги энергетиков, а сын Мамонтова – чиновников: добрался до председателя правительства Свердловской области. В итоге, в прошлом году, в поселке появилось «электроснабжение высокого качества» – как писали областные и районные газеты.
Два кладбища (народа манси и старообрядческое), памятник погибшим в Великой Отечественной войне и одинокая каменная глыба в открытом поле – вот и все достопримечательности деревни. Обнесенный невысокой оградкой, маленький пьедестал с камнем стоит посреди травяных зарослей, не имея никаких опознавательных знаков
Рядом лежит гигантский валун, поросший травой. Поросший местами мхом он напоминает своим очертанием полушария головного мозга, потому что по середине проходит желоб, упирающийся в землю. По жёлобу стекает вода ручья, начинающегося от постамента с камнем поменьше. Известно, что камни сюда притащили ещё язычники. Их «капище» и камни теперь напоминают о давно прошедших годах. О сакральном происхождении валунов заставляют задуматься выбитые, местами стертые временем, непонятные символы – руны. Языческие письмена. «Возможно, народный фольклор камней пересекается с мифологией Алатырь-камня», – пояснил один из местных жителей Лельска. – «Но, это всего-то мои предположения и домыслы».
Сразу за капищем – старообрядческое кладбище. За ним, в лесу, хоронят своих людей манси. Общее поселковое кладбище чуть дальше, отдельно от «языческих», в противоположной стороне.
Глава 2. О чем мечтает сельский доктор, или несколько дней с врачом общей практики.
В Лельск Валя приехала часам к 11-ти. Сошла с подножки автобуса, опустила дорожную сумку и потянулась, разминая конечности.
Был обычный будний день ранней, теплой весны.
В этот поздний утренний час, когда автобус притормозил у поселковой остановки, в салоне, кроме девушки, находилось несколько старушек. «Наверное, возвращаются домой с рынка» – предположила Валя, мельком поглядывая в их сторону.
«Ездили в райцентр за продуктами или, даже, в церковь» – девушка улыбнулась и отвернулась к окну.
Возле Лельска она вышла одна, и направилась вперед по дороге, вглубь поселка. Чуть прогромыхав по выбитой, от времени, асфальтовой дороге, «Пазик» быстро исчез из вида, оставляя лишь клубы дыма позади себя. Растаяли его звуки, растворившись в весенней глуши малого селения: невеликих домов, просторных садов, огородов, высоких, раскидистых уличных деревьев – тополях, кленах, акаций и вязов. Здесь Вале чуть-чуть, совсем немного, взгрустнулось. Вспомнилась родная улица ранней весной в своей деревне. Все здесь знакомо: такие же деревенские домики, с тенистыми аллеями и зелёными стенами кустарников. Только узоры наличников здесь отличаются от своих «сородичей» из средней полосы. Деревья только начинают покрываться листвой, качаясь ветками на ветру. Земля, под ними, устлана прошлогодней листвой, сквозь перегной пробивается молодая трава. Лельск стоит на берегу маленькой Таусы. Летом здесь хорошо купаться, зимой – рыбачить. Проводив автобус, девушка отправляется по дороге, идущей вдоль реки, вглубь поселка. Навстречу, из калитки своего дома, вышла селянка с коромыслом и ведрами на плечах. Валя во все глаза уставилась на старинный атрибут народного промысла, давно вышедший из употребления в быту. Несмотря на то, что Валя сама деревенская, но даже для нее это показалось странным – у них в селе давно таким никто не пользуется. Только со слов бабы Поли девушка знала, что в прошлом, еще иногда пользовались коромыслами. Да, и сама женщина выглядела не совсем обычно. Средних лет, чуть старше родителей Вали, примерно 55-56 лет, одета в длинный, старорусский сарафан алого цвета, с белыми рукавами. Голову женщины украшал аккуратно повязанный белый платок.