— У меня есть дочь Юлия. Единственная. Мать ее умерла десять лет назад. Сердце было больное, причем это был врожденный порок. Жена знала об этом, но никогда не жаловалась. Всегда была веселая, радостная. Изредка ей становилось плохо, однако она всегда это списывала на погоду. Я так был озабочен развитием бизнеса, что ничего не замечал. Мы оба осиротели в подростковом возрасте Юлии. Я растил ее, как мог. Дочь была послушной, хорошо училась, по-этому с легкостью устроил Юлечку в престижное учебное заведение за рубежом. Человек я не бедный, мог себе позволить дать ей такое образование. Несколько лет назад она вернулась. Получила степень в сфере бизнеса и дизайна. Я помог ей открыть мастерскую по пошиву дизайнерской одежды и несколько бутиков. Все было хорошо, пока она однажды не привела парня домой. Обычный, простой парень, ничего из себя не представляющий. Жил с матерью — учительницей, отец был военным, но умер. Юноша младше ее на три года. Учился на заочном отделении четвертого курса экономического факультета. Подрабатывал по ночам на авто-мойке, раздавал рекламный материал, а в основном работал официантом на кассе в ресторане быстрого обслуживания. Там они и познакомились. Я как его увидел, то сразу понял, что он ей не ровня. Где моя дочь с состоянием, европейским образованием и где этот оборванец-недоучка! Она уперлась рогом, люблю и все! У меня есть друг-компаньон — у него сын. Они знакомы еще с самого детства. Мы с ним планировали, что когда они вырастут поженить их. Его сын был не против, а вот Юля и до того упиралась, говорила, что он как брат, а после встречи с Игорем — подавно. Они сняли квартиру на свои деньги, стали жить вместе. Я был там на квартире. Однокомнатная, со старым ремонтом, задрыпаной мебелью! Однако, Юля не жаловалась. Свой бизнес она оставила мне. Денег не брала, даже машину оставила. Сказала, что она на это все не заработала, хочет собственными усилиями что-то достичь. Пошла помощницей к одной дизайнерше. Та обещала хорошую зарплату. Игорь пытался найти ко мне подход, но тщетно. Мои глаза заслепила ненависть. Тогда мне показалось, что он поламает всю ее жизнь. Я через своего помощника договорился с военкоматом и Игоря забрали служить. Юлия снова переехала домой. Она поблекла и нервничала ежедневно. Даже в больнице лежала, такой упадок сил у нее был. А потом кто-то из общих знакомых рассказал ей, что Игоря бросили в горячую точку на передовую. Его убили. Я честно, не хотел ему такой судьбы. Это не я поспособствовал, чтобы так случилось. Хотел, как лучше. Думал, что за время пока он служит, дочь забудет его. Она едва с ума не сошла. Сначала плакала неделю, потом молчала, а потом пошла во все тяжкие. Гуляла с подругами по всем клубам столицы. Мои охранники постоянно заносили ее домой, едва в сознании. Сначала алкоголь, потом тяжелые наркотики. Я не мог ее больше остановить. Попробовал закрывать — убегала. Заблокировал все карты — «друзья» угощали всем чем надо и не надо. Сегодня утром мне позвонила на работу помощница по хозяйству. Сказала, что Юлия закрылась в ванной. Не выходит из оттуда уже полчаса, не отвечает на стук в дверь. Домашняя охрана выбила дверь. Она перерезала себе вены. — Он склонил голову в ладони и заплакал. Я прижалась к нему и обняла за плечи. Он немного успокоился. — Ее успели спасти, прооперировали здесь. Все в порядке. Только что был у нее в палате, она уже отошла. Сказала, что бесполезно ее спас, как только выйдет, все равно сведет счеты с жизнью. Незачем ей теперь жить. Любимый погиб, детей она потеряла. Детей! Я даже не догадывался, что она была беременна, да еще и двойней! Юлия потеряла их тогда, когда лежала в больнице, а не из-зи упадка сил. Она попросила врачей мне не сообщать. Не в этой больнице, в другой. В этой бы мне сразу сказали. Вот так, я собственными руками погубил жизнь дочери, зятю и внукам. — Он снова склонился на руки. Тихие рыдания проходились по его плечам. Конечно, я не осталась в стороне. Крепко взяла за руку и закрыла глаза.
Яркий сплеск света закрутил меня и перенес… В тело мужчины. Я сидела в кресле за хорошим, темным, лакированным столом. Напротив меня шкаф с зеркалом. Потерла виски, пришла в себя, поднялась, обошла и внимательнее себя рассмотрела в зеркале.
Худощавый, лет тридцать, модная стрижка, дорогой классический костюм, рубашка, туфли. Осмотрела кабинет — офисный. Посмотрела в окно. О! Я достаточно высоко, видимо на этаже десятом, не меньше, наверное это какой-то деловой центр. На столе заметила табличку «Вертинский Богдан Алексеевич — помощник генерального директора». Ну вот, я помощник! Знать бы еще чей? В дверь постучали.