– Потому что она до сих пор любит Ясеня.
– Спустя девять лет?! Да не может быть! – Не согласился Грушин.
– Поверь мне. Вернее, даже не только и не столько мне, сколько Злате. Она всё-таки человек со стороны, у неё глаз незамыленный. И вот она мне после первого же разговора с Ольгой по телефону заявила, что Берёзка наша мужа своего бывшего до сих пор любит, хотя ни на что уже не надеется. А я в этих вопросах Злате ой как доверяю. У неё чутьё фантастическое.
Олег задумчиво покрутил в длинных пальцах сигарету и сунул обратно в пачку.
– Даже так? Жалко мне их обоих, – помолчав, показал мятую, истерзанную пачку. – Вот, бросаю курить.
– Ты же знаешь, что я скажу: давно пора. Сколько мы с Ясенем с тобой боролись? А ты всё не поддавался.
– Ну, это вы спортсмены у нас и с детства привыкли вести здоровый образ жизни. А я к этому только-только прихожу. Только тяжело отвыкать. Вот хочу заодно, раз уж приехал, сгонять в Каширу. Там, говорят, есть тётечка, которая очень неплохо помогает курильщикам.
Павел вздёрнул правую бровь:
– Олеж, ты что? Откуда ты этот бред взял? Ты что, в это веришь? Может, ты ещё и Кашпировского с Чумаком смотрел?
– Павлунь, я ни во что такое не верю. Я реалист. Но маме моей про эту тётку сообщила старая подруга. Вот матушка и загорелась идеей отправить меня к ней. Отбрыкиваться бесполезно. Ты же помнишь мою маму. Если не съезжу добровольно-принудительно, то через пару дней она бросит и подругу, и Англию, а сама примчится спасать своего непутёвого неслуха сына, то есть меня. Проще сгонять в Каширу и отчитаться о проделанной работе.
А Кашпировского с Чумаком, кстати, я не смотрел, но периодически меня бабушки шантажом вынуждали попить заряженную воду.
– Чем шантажировали-то? – засмеялся Павел, помнивший обеих бабуль Олега.
– Своей преждевременной смертью от инфаркта, инсульта, оторвавшегося тромба и прочих гадостей одновременно.
В Каширу избавляться от пагубного пристрастия к никотину Олег отправился в одиночестве. В тот день и Павел, и Сергей были очень заняты и компанию ему составить не могли. Ясень выдал другу машину своей сестры Веры, маленькую «Ауди» А4. На ней Грушин и отправился за сто километров от Москвы, на высокий берег Оки.
Съездил он благополучно, вернулся окрылённым, устроил показательное сожжение полупустой пачки сигарет в камине дома Рябининых и, довольный, отправился спать. В последующие дни к сигаретам не притрагивался, зато исправно пил по часам какие-то настои трав, выданных ему каширской бабулькой. При этом от воздуха ли Отчизны, в смысле, дыма Отечества, от возможности ли хорошенько выспаться или по какой другой причине, но выглядел он день ото дня всё лучше и лучше. Друзья только диву давались, видя такие перемены. Ясень, склонный к добровольному возложению на себя обязанностей свахи, всплёскивал руками и задумчиво тянул:
– Хорош жаних… Такому бы жаниху да невесту получше… Хочешь, мы тебя женим?
Олег на это загадочно улыбался и молчал.
– Что молчишь? – не выдерживал деятельный Ясень. – Не хочешь? Или у тебя там, в твоём Ингольштадте, уже какая-нибудь фройляйн завелась? Брось её немедленно! Не дури! Она ж тебя угробит! Или ты её. Не зря же говорят: что русскому хорошо, то немцу смерть. Но учти, наоборот тоже действует. Фройляйн хороша для «фрицев». Для нас она решительно не подходит. А ты мне дорог как память о давно прошедшей юности. Я не хочу тебя терять!
– Я не-е хочу-у тебя-а теряя-а-а-ать! Ты мне-е ка-а-ак па-а-амять очень до-о-орог! – во всю глотку пропел Павел, присутствовавший при разговоре. – Олеж, не слушай ты нашего заслуженного сваха. Любви все нации покорны! Полюбил немку, так мы её примем, как родную. И тоже полюбим.
– Не-е-е! Я её любить отказываюсь. Вы как хотите, но во мне генетическая память говорит. Да что я несу? Не говорит, а вопиет, надрывается, сердешная. Я немцев, конечно, ни в чём не виню, понимаю, что всё дела давно минувших дней. Но как только слышу немецкую речь, то за себя перестаю отвечать. Во мне сразу просыпается один дед-танкист, другой дед – белорусский партизан, бабушка-медсестра и вторая бабушка – «ночная ведьма». И всё. Ничего не могу с собой поделать. Сразу тянет пускать под откос поезда и идти в атаку. В крайнем случае, бомбить вражеские аэродромы. Так что в целях безопасности поездов и аэродромов требую только нашу, отечественную невесту!