- Чего-чего? - выдавили обалдевшие мужики.
А Татьяна выдала им совет, вычитанный в каком-то медицинском журнале, которые она собирает, - если в них говорится о свойствах змеиного яда. В одном, как выяснилось, говорилось и о муравьиной кислоте. Ею можно выжечь бородавку или папиллому, посадив на нее нескольких муравьев. Проще, конечно, прижечь кислотой, полученной у химиков, но в старые времена пользовались, услугами насекомых.
Потом мне пришлось пояснить, где мы обнаружили чемоданчик - ведь парни не слышали, что мы говорили во время поисков в лесу.
Они тогда даже забеспокоились нашим долгим отсутствием, несколько раз проезжали мимо моей машины, чтобы убедиться: мы не смотались.
- Могли бы помочь, - хмыкнула Татьяна. - Джентльмены называются. Только бы чужими руками жар загребать.
Сухоруков пропустил фразу мимо ушей. Он больше не выл, но иногда почесывался.
- Хватит тянуть резину, - взяла инициативу в свои руки Татьяна. - Нам тоже интересно.
Открывайте.
Сухоруков открыл. Потом развернул кейс к нам. В нем лежали ровненькие пачки стодолларовых купюр. Татьяна принялась считать.
- Мало! - воскликнула она. - Я была права.
Я же, испросив разрешения, взяла одну пачку в руки. Почему-то не исключала, что баксы могут быть фальшивыми.
- Сними бумажку. Юля, - проворковал Сухоруков. - Ты права. Надо проверить подлинность денег. Я-то давал настоящие. А вдруг кто-то ловкий сумел их подменить?
Я разорвала бумагу, опоясывающую пачку, и попыталась развернуть баксы веером. После чего у меня начался истерический смех. В пачке были только две подлинные купюры - сверху и снизу (и это еще вопрос спорный), а вообще она оказалась ловко сделанной "куклой".
Сухоруков на пару с подчиненным стали судорожно выхватывать пачки из кейса, с обезумевшими глазами срывать с них бумагу и разбрасывать по полу аккуратно нарезанные кем-то листочки...
Мы с Татьяной быстро переглянулись. Теперь я не смеялась, опасаясь, что Сухоруков направит своей гнев на меня. Татьяна тоже сдерживалась, хотя я видела, как у нее на губах то и дело мелькает ехидная улыбка. Но невольно вставал вопрос: кто постарался на этот раз? Сере га? Но когда он успел?..
Надо отдать должное Сухорукову, он быстро успокоился и взял себя в руки. С минуту он сидел, тупо глядя в пустой чемоданчик, потом буркнул Лопоухому, чтобы прислал кого-нибудь тут убрать. Лопоухий выскочил из комнаты и вскоре вернулся с женщиной лет тридцати семи - тридцати восьми, в фартучке. Она вежливо поздоровалась с нами и молча и быстро убрала комнату, настоящие доллары (или выглядевшие настоящими) аккуратно положила на край стола, бумагу забрала с собой и тихо закрыла дверь. Лопоухий остался с нами и встал недалеко от двери, сложив руки на груди.
- Так... - произнес Сизо, посмотрел на меня, потом на Татьяну. - Права была Юля: не надо делить шкуру неубитого медведя...
- И говорить "гоп", пока не прыгнешь, - добавила я.
Сухоруков медленно кивнул, и стал рассуждать вслух.
- Вы не могли сделать эти "куклы".
Нас обеих порадовало, что нас, по крайней мере, не подозревают.
- А Серега? - посмотрел на меня банкир. - Как считаешь. Юля?
Я думала, что он тоже не мог. Я вообще считала, что он этот кейс не раскрывал, ведь ключа-то у него, скорее всего, не было, а когда возиться с отмычками? Вон тут сколько возились...
И даже если и были, он же не проверял пачки.
Когда? Где? И не стал бы он прятать "куклы" с такой тщательностью в лесу. Да и когда Серега мог их нарезать?
Хотя... Он ведь по гостинице везде ходил со своим кейсом. Могли они лежать в нем? Если он их нарезал заранее, перед тем, как ехать в Финляндию? Но тогда где настоящие деньги?
Куда он их дел? Скорее всего, Сергей тоже оказался обманут...
Но он вручил мне десять тысяч долларов, которых в начале того злополучного вечера у него не было. Откуда они появились? О них я, правда, вслух сообщать не стала.
- Значит, в таком виде денежки покинули Питер, - заявил Сухоруков. Делаем вывод.
Мы с Татьяной вопросительно посмотрели на хозяина особняка.
- Я надеюсь, вы не думаете, что это я...
- Нет, Юля. Ты не могла знать про деньги заранее. Тебя использовали. Серега просчитался.
И его, скорее всего, тоже использовали. Причем очень хитро...
- Вы знаете, кто?
- На девяносто девять процентов. Больше просто некому...
Сухоруков задумался, потом повернулся к Лопоухому:
- Ты все понял?
Парень кивнул, только уточнил, куда везти товарища.
- Сюда, - сказал Сухоруков. - Девочки как раз с ним побеседуют. У Юленьки, наверное, вопросов масса накопилась. Да в этом деле еще и личный интерес имеется...
- Что будет с Сергеем? - резко спросила я.
- А ты что хочешь?
- Вы его не убьете?
- Зачем же мне его убивать? - удивился Сухоруков. - Для начала побеседовать надо.
Расспросить, как дело было... Да и потом, зачем человека убивать, если его использовать можно?
С выгодой? А от Сереги может быть много пользы - если держать его в узде. Причем он должен знать, что за каждый шаг в сторону хорошенько получит кнутом...
***
Но в тот вечер мы так ничего и не дождались. Без каких-либо объяснений нас с Татьяной доставили домой (на моей машине, за которой следовал джип сопровождения, в который потом пересел наш водитель, вежливо попрощавшись).
Ни до чего не додумавшись, мы легли спать. Но на следующее утро я решила, что мне следует сходить на набережную перед "Крестами", чтобы подать Сереге сигнал. Совесть мучила. Я считала себя в некотором роде виноватой перед ним.
Ольга Петровна заявила мне, что я - дура набитая.
- Лучше вечером иди, - сказала Татьяна. - Сейчас там народу полно. Сама подумай: следаки, адвокаты, "дачки" народ несет... А вечерком, наверное, поспокойнее. Кстати, у тебя куклы в квартире есть?
- Бумага, что ли? - не поняла я. - Бумаги навалом.
- Нет, настоящей куклы. С косами. Не Барби, конечно. Барби слишком маленькая. Не увидит еще. Куклы, как мы в детстве играли.
- Зачем?! Или... А ты думаешь, он поймет?
- Подумает. Сокамерники подскажут. Кому-то придет в голову. Ну что еще он может подумать?
- Что беременна.
Татьяну разобрал смех, потом она заметила, что это я буду говорить "маскам-шоу", если вдруг прибегут заламывать мне руки. Тогда я должна кричать: "Осторожно! Я беременна!" и пускать слезу. Должен же мужик знать, что скоро станет отцом? Пусть даже мужик сидит в тюрьме. Ему-то это вдвойне приятно.
Я также решила посоветоваться с Татьяной, какие слова мне лучше писать рукой в воздухе для Сереги. Слов должно быть немного, они должны быть короткими, но емкими - чтобы парень все понял, глядя на меня из зарешеченного окна. Можно, конечно, перекрикиваться, но все ли услышит любимый? По-моему, "рисовать" в воздухе сигнал надежнее.
- Так и покажешь ему: "В кейсе" плюс на стоящую куклу.
- И надо бы что-то про Сухорукова...
- Нет бы фамилия была покороче! - воскликнула Татьяна. - Слушай, а кличка у него есть? Ведь должна же быть. Ну может, он сейчас такой важный и банкирствующий, а раньше-то?
- Сизо, - усмехнулась я и рассказала Татьяне историю возникновения этого погоняла.
- Вот и прекрасненько. Так и покажешь:
"Кукла у Сизо". Что еще?
- Что Сухоруков будет его допрашивать.
- Это сложнее... Хотя и так должен все понять. Раз кукла у Сизо... Ладно, Юлька, посмотришь по обстоятельствам. Если спокойно будет на набережной - полностью все покажешь. Что Сухоруков его допросить хочет, использовать, заставить работать на себя. Ну в общем, смотри по обстановке. А сейчас пошли по соседям, куклу в аренду просить.
Куклу нашли двумя этажами ниже. Я наплела какую-то чушь про то, что мне она нужна для репортажа, а вернувшись вечером из редакции, я ее верну. Хозяйка с дочкой моей версией удовлетворились и поинтересовались, о чем планируется мой следующий репортаж. Я ей что-то наплела. Сама для себя решила: обязательно расскажу про Аллочку (с фотографиями), а еще...