— Я, как и Андрюха, напоролся на эту самую корягу. И ещё… Олег, ты сел на мою метку.
Олег встал. На коре действительно просматривались две зарубки, одна под другой.
— Как же ты успел за две минуты побывать здесь и вернуться к вертолёту? — Олег провёл пальцем по выемкам в древесине. — Чудеса чудесатые!
— Чудеса, — согласился Максим и вытащил из рюкзака аптечку.
— 8 ~
Лес погрузился в беспробудный сон. Не трещали сороки, не шебаршили в траве зверьки, не пищал гнус, не трепетала листва, чуткая к малейшему движению воздуха. Сам воздух — мутный, серый — сочился сквозь просветы в кронах, обволакивал деревья, слоями стелился над землёй.
Максим петлял между соснами и осинами, осматривая стволы. Иногда скрывался в кудлатых зарослях, и у Олега замирало сердце: а вдруг приятель отойдёт слишком далеко и забудет, что в лесу он не один? Пятнистая куртка вновь появлялась в поле зрения, и Олег мысленно потешался над своими страхами.
Андрей надавил ладонями на уши и прошептал:
— Тихо-то как. В ушах словно вата. — Скользнув задом по коряге, прижался плечом к плечу Олега. — Сидим как на кладбище.
Олег невольно покосился на овраг с мёртвыми птицами:
— Не каркай.
Сигнал о низком заряде аккумулятора прозвучал раскатом грома. Вздрогнув, Андрей суетливо вытащил из кармана штанов телефон, едва не выронив его из пальцев:
— Какого хрена?
— Не ругайся.
— Недавно было шестьдесят процентов! Почему так быстро разрядился?
Олег достал телефон из ветровки, понажимал на боковые клавиши и показал Андрею тёмный экран:
— Мой сдох и даже не пикнул. И это при том, что я никуда не звонил.
Андрей язвительно усмехнулся.
— Над чем смеёшься? — смутился Олег. — Я не туда нажимаю?
— У нас мобильники одинаковые.
— И что?
— Давно купили?
— Тесть подарил на День защитника.
— А мне отец. Тоже на День защитника.
Олег дыхнул на стекло:
— Значит, дорогая вещица.
— Значит, конфискат.
Протирая дисплей рукавом, Олег хмыкнул:
— Ну ты даёшь.
— Наши телефоны из одной партии. Не верите?
— С чего ты взял?
— Ваш тесть дружит с моим отцом. Друзья иногда делятся добычей.
— Ну и ладно, — произнёс Олег, пряча телефон в карман куртки. — Подарок всё равно дорогой.
Андрей вытянул ногу:
— Кроссовки — конфискат. Спортивный костюм — конфискат. Теперь выясняется, что и телефон — конфискат.
— А какая разница?
— Никакой, — проговорил Андрей с наигранным равнодушием и ковырнул пальцем дыру на штанине. — За порванные штаны отец выест мне мозг чайной ложечкой, словно он вывалил за них мешок денег.
— Я скажу, что это я зацепил палкой.
— Так он и поверит.
Олег посмотрел на Андрея украдкой. На бледном лице веснушки казались выпуклыми. Тонкие губы нервно подрагивают. Глаза как солнечные зайчики — туда-сюда, туда-сюда. Знать бы, чего он боится больше: предстоящего разговора со строгим родителем или непривычной тишины, от которой закладывает уши.
Повинуясь отцовскому инстинкту — успокоить и поддержать ребёнка, — Олег обнял Андрея за угловатые плечи:
— Нога болит?
— Нет.
— Повязка не туго?
— Нет.
— Хочешь чего-нибудь пожевать?
— Пожуём на обратной дороге. — Андрей улыбнулся. — Спасибо, дядя Олег.
— Тогда терпи до машины. Твоя мама собрала тормозок, а я забыл в багажнике. Наверняка твои любимые пирожки.
Андрей беззвучно посмеялся, бегая глазами по зарослям. Заметив мелькнувшую куртку Максима, облегчённо выдохнул:
— Что он ищет?
— Свои метки.
— Думаете, найдёт?
— Пусть ищет.
— А как же футбол?
Олег покачал головой:
— Плевать на футбол. Не хочу снова сюда ехать. Он парень упёртый, просто так не успокоится. Если ничего не найдёт, опять потянет меня с собой. История на самом деле запутанная.
— Злости не хватает! — выпалил Андрей.
— На Максима?
— На Стрекозу. Ведь понятно же, что врёт. А диспетчер его покрывает: изменил в журнале время выхода на связь. Не мог Максим за две минуты отлупасить пилота, дойти сюда, свалиться в овраг, перепутать склоны, пойти не в ту сторону, сообразить, что идёт не туда, и вернуться. Тут явно какая-то подлянка.
Олег хлопнул ладонью себя по лбу:
— Твою ж дивизию! Надо было время засечь! Сейчас засеку, потом прикинем навскидку. — Засучил рукав. Посмотрев на часы, присвистнул. — Ну надо же, стоят.