— И кто ты после этого?
— Кто ж знал, что он на новенькой «Хонде» приехал?
— Да хоть на «копейке».
Стрекоза приложил наушник к уху:
— Порядок! — Подождал, когда Максим наденет гарнитуру на голову, и продолжил: — Нет, Волга, сам рассуди: какой из него к чёрту спасатель, если он из-за железки в обморок грохнулся?
Максим затолкал рацию в чехол, принялся складывать карту. А внутри непрошеная злость ужом извивается.
— Как спишь?
— Я? — переспросил Стрекоза растерянно. — Нормально. А чё?
— Совесть не мучает?
— Чего?
— Из-за тебя человек чуть инфаркт не заработал, и ты спрашиваешь — чего?
Стрекоза скривил губы:
— А не хрен лезть в спасатели. И вообще… рот закрой. Воняет.
Максим спрятал карту в специальный карман под приборной доской, посмотрел в окно со своей стороны и прильнул лбом к стеклу:
— Разворачивай вертушку.
— Зачем?
— Разворачивай! Живо!
Стрекоза опешил от грубости Максима и, вместо того чтобы возмутиться, беззлобно пробормотал:
— Ладно, ладно, не ори.
Максим вытянул руку:
— Видишь прогалину между деревьями?
— Вижу.
— Сделай вираж над тем районом.
— Да что случилось? — недоумевал Стрекоза, всматриваясь в кроны деревьев.
— Займи скорость поменьше, — велел Максим. — Давай сядем здесь. Надо проверить с земли.
— Что проверить?
— Я видел человека.
— Какого?
Максим разозлился:
— Зачем, что, какого… Заладил как глючный айком.
— Кого ты видел? — В голосе Стрекозы прозвучали командирские нотки.
— Какая разница?
— Это не ответ, Волга! Лесника, браконьера, ребёнка… Кого именно ты видел?
— Человека, — повторил Максим. — Выйди на связь с базой.
Всматриваясь в заросли по краям поляны, Серёга проговорил в микрофон:
— Стрекоза вызывает Исток. Приём.
В наушниках потрескивало.
Максим снял с головы гарнитуру и включил свою портативную радиостанцию:
— Волга вызывает Исток. Приём.
Стрекоза резко обернулся. По его губам Максим прочитал: «Какого хрена?..» Казалось, от возмущения хохмача в кабине потемнел воздух. Того и гляди разразится гроза. Виданное ли дело, чтобы спасатель вмешивался в радиообмен командира экипажа с диспетчером!
Сквозь помехи пробилось:
— Волга! Исток на связи. Приём.
— Докладываю. Квадрат пять-два-три-ноль. Вижу человека. Движется по направлению к детскому лагерю. Как слышите? Приём.
Не выпуская ручку управления, Стрекоза уткнулся носом в боковое окно:
— Где он?
Из радиостанции прошипело:
— Волга! Повторите.
Максим пытался пробиться сквозь радиопомехи, но база упорно твердила: «Волга! Повторите». А потом и вовсе умолкла.
— Давай сядем на поляне, — попросил Максим, пряча рацию в нагрудный чехол.
— Без разрешения диспетчера… — начал Стрекоза.
— Потом всё объясним. Или есть ещё способ связаться с землёй?
— Один выговор ты уже заработал. Хочешь второй заработать?
— Спустись ниже. Я спрыгну.
Стрекоза вытаращился:
— Совсем сдурел?
Максим взялся за дверную ручку:
— Или я прыгну, или сади вертушку.
Вертолёт выполнил вираж над поляной и совершил посадку. Шелковистая трава забурлила как штормовое море. Пушистые ели взмахнули лапами и раскрыли объятия. Ветви лип и осин пустились в дикий пляс.
Стрекоза завертел головой, озираясь:
— Зрение давно проверял?
— Чего прицепился? Говорю, видел, значит, видел, — огрызнулся Максим и открыл дверь кабины.
— Куда собрался?
— До детского лагеря пять часов ходьбы. Ближняя деревня ещё дальше.
— И что?
— Глаза разуй. Скоро стемнеет.
— И что?!
— Человек не успеет дойти. Ему придётся заночевать в лесу, что крайне опасно. Или ты со мной не согласен?
— Ты видел ребёнка? — не успокаивался Стрекоза.
— Не уверен, что это ребёнок.
— Если не уверен, тогда к чему этот кипиш? Мы не должны за каждым бродягой бегать.
— А я тебя не зову, — отрезал Максим и выбрался из кабины.
***
Над землёй стелился полупрозрачный туман, хвойный настил источал прелый запах. По деревьям прыгали белки. Из спутанных кустарников взлетали стайки пичуг. Вдруг затих шум лопастей вертолёта, и в наступившей тишине стал чётко слышен стон стволов вековых сосен. Появились привычные звуки леса: стучал дятел, свистели птицы, в траве шуршали ежи.
— Волга!
Не сбавляя шаг, Максим крикнул:
— Жди меня в вертушке!
— Волга, постой!
Бросив взгляд на небо в просветах крон, Максим нехотя обернулся.