Хизер тоже начинает смеяться.
– Он был настоящим козлом. Я никогда не понимала, что Флора в нем нашла. Помнишь, как она без конца заводила «Гавань Марты»[45], потому что под эту мелодию у них что-то было? Как же это доставало! Флора была влюблена как кошка. – Улыбка Хизер внезапно гаснет. – До сих пор не могу слушать эту песню.
– Вчера встретила Дилана. Впервые с… девяносто четвертого года. Он был у дома Клайва Уилсона. Все думали…
– Все думали, что нашли тело Флоры? – заканчивает за меня Хизер.
Я киваю.
Опять наступает молчание. Интересно, о чем сейчас думает Хизер? Что она чувствует? Стало бы ей легче, окажись это Флора? Или все-таки неведение оставляет место для надежды?
– Мама рассказала тебе, что полиция считает меня виновной в убийстве двух человек? – Хизер снова опускает глаза и начинает теребить кольца на руках.
Я чуть не расхохоталась. Раньше я часто представляла себе нашу встречу – воссоединение старых подруг; но даже в страшном сне не могла предвидеть такого разговора.
– Да, рассказала.
Хизер по-прежнему на меня не смотрит.
– Мама сказала, что ты стала журналисткой. Ты пришла сюда за материалом?
Я кладу свою руку поверх ее.
– Я здесь как твоя подруга. Все случившееся заставило меня понять, как много значила наша дружба. У меня никогда не было такого близкого человека, как ты. – Говоря это, я чувствую укол вины, ведь я действительно пришла за материалом. Хотя главная причина – наши отношения.
Хизер поднимает глаза.
– Правда?
– Правда. Конечно, у меня есть Рори и Джек – мой коллега. Однако это совсем другое. Мне так не хватало настоящей подруги…
Появившаяся на губах Хизер улыбка мгновенно освещает все ее лицо.
– Мне тоже. Я живу очень замкнуто. Только Адам и Итан, ну и мама, конечно… С дядей Лео мы почти не видимся.
Я только сейчас начинаю понимать, как исчезновение Флоры повлияло на жизнь каждого из членов этой семьи. Конечно, необходимо обсудить с Хизер интервью. Тед будет в ярости, если я ничего «не добуду». И все же теперь, когда мы нашли друг друга, я не могу просто заваливать ее вопросами. Наверное, лучше передать дело кому-то из головного офиса, хотя страшно обидно – я так близко подобралась к центру событий…
– Я не помню то утро, – вдруг говорит Хизер, дотрагиваясь до повязки на голове.
Я в замешательстве.
– Какое утро?
– Когда произошли эти убийства. Последнее, что я помню, это ссору с Адамом накануне. Глупая ссора. Я упрекала его в том, что он мало мне помогает. У Итана резались зубки, он не спал, я была страшно вымотана. А еще чувствовала себя… – Хизер делает паузу, пытаясь найти подходящее слово, – брошенной.
– И что же произошло потом?
– Адам обиделся. Заявил, что вместе с Итаном поедет ночевать к матери, чтобы я могла отдохнуть. Как только они уехали, я открыла бутылку вина, немного поплакала. А затем – провал. Возможно, я ненадолго потеряла сознание. А очнулась уже… – она снова крутит кольца, – здесь, в больнице.
Не могу себе представить, чтобы огромное, страшное событие просто исчезло, стерлось в моей памяти. Даже когда я в стельку пьяна, на следующее утро я все могу восстановить, даже если воспоминания вызывают стыд. Я не психиатр, но описанное Хизер состояние похоже на помрачение рассудка. Может быть, это последствие травмы головы?
Хизер морщит нос – и в этот момент становится страшно похожа на себя в подростковом возрасте.
– Меня это дико раздражает – то, что я не могу ничего вспомнить. Я постоянно об этом думаю и никак не пойму, зачем мне кого-то убивать. Особенно этих двух людей, если я никогда их не видела.
– Вообще-то, ты встречалась с Дейрдре. По словам твоей мамы, она арендовала у вас фургончик в начале этого года.
– О да. Но я плохо ее помню: она беспрестанно о чем-то болтала, а я не могла оторваться от ее собаки, похожей на плюшевого медвежонка. Она сказала, что занимается их разведением. Вот и весь наш разговор.
Я внимательно ее слушаю и вдруг замечаю, что у Хизер легонько дергается внешний уголок века. Совсем чуть-чуть. И заметить это может только человек, хорошо ее знающий. Так ее веко начинало дергаться, когда она лгала.
Хизер, похоже, нервничает и потому все время крутит кольца. Я тоже начинаю на них смотреть. На левой руке – обручальное и помолвочное. И еще по кольцу на мизинцах обеих рук; кольца одинаковые, золотые, с овальным гербом, немного похожим на льва. Я сразу их узнаю. Когда мы были детьми, Хизер рассказала, что у них, всех троих, по одному такому кольцу. Как выразилась Хизер, «фамильные, передающиеся по наследству». Я ничего подобного не видела раньше и была страшно заинтригована. Это звучало так шикарно и аристократично…