— Вот уж не думала, что ты увлекаешься литературой, — удивилась я.
— А я и не увлекаюсь. Так, иногда читаю. Эта песня, кстати, мне больше всего нравилась, — заметил Крис и пропел вместе с диктором: — Won't you, won't you join the dance?
Я лишь улыбнулась, а Крис взяв меня за руку, увлёк в центр гостиной.
— Что ты делаешь?
— Will you, won't you, will you, won't you, won't you join the dance? — улыбаясь, повторил он, слово в слово с диктором?
Ну и что мне на это ответить? Хорошо? Конечно? Нет, спасибо? Отойди от меня? Но Крис не спрашивал. Моя ладонь уже лежала в его. Рука легла мне на талию.
— "You can really have notion
How delightful it will be…
По спине пробежали мурашки. Щеки налились румянцем — я надеялась, что в полумраке комнаты этого не видно, как и на то, что Крис не заметил, как я вздрогнула при его прикосновении. Отказываться было уже поздно, а я даже понять не успела, что произошло. Я положила свободную руку Крису на плечо и уставилась ему в грудь, смущаясь поднять глаза.
But the snail replied, "Too far, too far!"
And gave a look askance…
— Расслабься, — тихо сказал Крис. — Не бойся меня.
…Said he thanked the whiting kindly,
But he would not join the dance.
Крис медленно закружил меня по комнате. Он двигался легко и непринужденно, словно летел. Он ощущал, слышал музыку, её ритм, и передавал его мне. Я наконец отважилась поднять голову и посмотреть на парня. Наши глаза встретились. Тот улыбался.
Would not, could not, would not, сould not, would not join the dance…
Следовать за Крисом было легко. Он направлял меня. Складывалось ощущение, будто он делал это тысячи раз. Наверняка, ему не впервой приглашать девушек на танец. И сколько раз он делал это? И когда? На концертах, школьных дискотеках? Или так же как сейчас, дома, под звуки виниловой пластинки? Я чуть дёрнула головой, отгоняя неприятные мысли.
"What matters it how far we go?"
His scaly friend replied,
"There is another shore, you know,
Upon the other side…
Крис легко рассоединил наши руки, и положил освободившуюся руку мне на талию, чуть приближая к себе. Я положила руку ему на плечо.
The further off from England
The nearer is to France…
Крис чуть наклонился. Я, не мигая, смотрела ему в глаза. Дыхание перехватило, сердце бешено колотилось и, казалось, собиралось выпрыгнуть из груди. Секунды превратились в минуты, а минуты — в часы.
…Then turn not pale, beloved snail,
But come and join the dance.
Наши лица были совсем близко. Очень близко. А я была слишком взволнована, даже чтобы прикинуть расстояние. Мне казалось, я забыла, как думать, как дышать… Но вот в голове на миг что-то прояснилось, и я сама потянулась к Крису. Ещё ближе…
Will you, won't you, will you,
Won't you, will you join the dance?
Раздался скрип открывающейся двери, и я, испугавшись, отпрянула назад. Крис тоже отшатнулся от меня. Повисло неловкое молчание, а затем мы с Крисом запоздало сделали вид, что занимались совсем другими делами. Рыжий схватил со столика коробку от пластинки и притворился, что очень внимательно читает список песен на задней стороне обложки. Я принялась рассматривать содержимое книжного шкафа.
— Я мазь нашёл, — сообщил Влад.
Крис положил обратно коробку и отошёл к нему. Я мельком оглянулась на брата. Заметил или нет? Увидел?
Влад смотрел прямо на меня и снисходительно улыбался. В глазах плясали озорные искорки. Заметил.
— Да, кажется, я действительно купил слишком много омелы.
Глава 21. Магия фотокамеры
— Повернись, — командовала я. — Голову прямо. Чуть выше. Нет, не так высоко. Про плечи не забывай.
— Ну сколько можно, — заныл Крис. — Я тут уже битых пятнадцать минут мучаюсь! Для чего ты вообще решила именно меня фотографировать?
— Для поднятия самооценки, разумеется. Твоей, — снисходительно кивнула ему я.
— Что?! — повернулся ко мне парень с нескрываемым возмущением, совсем забыв о том, что ему нужно держать позу. На какой-то миг на лице отобразились искренние эмоции, и в этот момент я щелкнула затвором зеркальной камеры.
— Отлично, — я кивнула, мельком взглянув на экран. — Так держать.
Холодный порыв ветра смел немного снега с веток деревьев, создав некое подобие снегопада и заставив меня поёжится. Парня же снег и холод нисколько не волновали — без шапки, в тяжелых шнурованных ботинках и кожаной куртке, он чувствовал себя просто великолепно. Как иначе объяснить, что он с ними не расставался даже в январе?
— У меня нет проблем с самооценкой, — заметил Кристиан. — Я идеален.
— Тогда почему ты пытаешься спрятать шрам за солнечными очками?
— Я не хочу, чтобы все пялились на моё лицо.
— Видишь? В этом и есть твой комплекс, — объяснила я. — Просто забей на это. Это во внешности девушки первую роль играет красота. А у парней — харизма. В фотографии так точно. Это я тебе как фотограф говорю.
— Да. Я буду наполовину лысый, с кривым носом, тремя ногами и горбом на спине, но харизматичным, и любая девушка будет считать меня своим идеалом.
— Поверь, дочуркам друзей твоего дяди ты и с кривым носом понравишься.
— Ну уж нет, в таком случае я лучше третью ногу попробую отрастить, — весело ухмыльнулся парень. — Может, пронесёт.
Щелчок. Крис прерывисто вздохнул, осознав, что я его снова сфотографировала.
— Фотосессии — для девчонок, — недовольно пробурчал он.
— Да нет, почему? Было очень много мужчин-моделей. Адриан Кардосо, Франциско Лачовски, Рик Дженест…
— Про первых двух не слышал, а вот у последнего всё тело татуировками забито.
— Ну и чем твой шрам отличается от его татуировок?
Крис, однако, ничего не сказал о своём «рождественском» внезапном порыве — ни на следующий день, ни на послеследующий, ни через неделю. Я даже не могла представить, что в принципе творится в этой рыжей башке. Вот прошли новогодние праздники, и мне стало казаться, что произошедшее, вернее непроизошедшее, приснилось мне или, того хуже, являлось какой-нибудь галлюцинацией. Единственное, что говорило об обратном — постоянные снисходительные взгляды Влада.
В ту ночь, всё-таки, Кристиан у нас ночевать не остался — он лишь пробормотал что-то невразумительное и предпочёл скрыться. Правда, на следующий день объявился снова и стал вести себя как ни в чём не бывало.
От всего этого голова шла кругом. У меня даже не было возможности с кем-то это обсудить — подружки, с которыми я обычно делилась подобными вещами, остались в России, да и к тому же, были обо мне не самого высокого мнения. А тут я практически не общалась с представительницами женского пола — из знакомых были только Бритни и Алекса, но с одной мы были не так хорошо знакомы, а последняя была едва ли не одним целым со своим братом-близнецом. К тому же, если верить Вольту, Крису нравилась Алекса. Кто знает, может у них что-то было? Очевидно, что тогда для них обоих это не самая приятная тема для разговора.
Вольт, с которым я могла поговорить по душам, напротив, куда-то пропал — не отвечал на звонки и смс, а книжный магазин не работал. Звонить его отцу в больницу я не решилась — он вообще меня терпеть не может, судя по нашей первой (и последней) встрече. Так что мне оставалось только ждать момента, когда Вольт объявится. Если объявится. Может, он решил, что показывать мне превращение было излишним? Или вообще не хотел, чтобы я знала про его сверхъестественные способности?
Но даже в том случае, если бы парень был тут, я бы всё равно ничего ему не сказала. Особенно после того, что произошло на башне. Да и к тому же, обсуждать отношения с парнем с тем человеком, который является его врагом и бывшим лучшим другом по совместительству — не самая хорошая затея.
Может, этот момент для Криса вообще ничего не значил? Вдруг он тоже предпочитает «жить моментом», как и Вольт? Но если это так, то почему он отшатнулся, когда зашёл Влад? Почему намеренно избегал моего взгляда в тот вечер и, под первым попавшимся предлогом, ушёл? Почему ни разу не вернулся к этой теме?