— В общем, ты мне тоже.
* * *
Ещё за ланчем Крис намекнул мне, что если я подожду его после занятий, то он отвезёт меня в одно интересное место. Точнее, он сделал вид, что намекнул — сначала, он высказал вслух всё вышеперечисленное, а потом хитро заявил, что это был намёк. Я сильно сомневалась. Не в том, ехать мне или нет — после своеобразного «признания» Кристиана выбор был вполне очевиден. Скорее, передо мной легли два варианта: либо Крис ничего не понимает в намёках, либо какой-то из них я пропустила мимо ушей. Склонялась я к первому.
Поскольку у Кристиана было на один урок больше, чем у меня, то мне приходилось дожидаться его в школе, уже порядком опустевшей и затихшей. Учеников вокруг не было вообще — кто-то уже ушёл домой, кто-то, как Крис, досиживал последнее занятие, а кто-то отправился в свой клуб на дополнительные урок. Да, тут, подобно Американской системе, существовали кружки и клубы по интересам. Они находились прямо в школе и, что удивительно, были абсолютно бесплатными. Я подумывала о том, чтобы записаться в клуб фотографии. Как мне стало казаться, времени у меня было много. Слишком много. В особенности, слишком много для того, чтобы думать о Кристиане.
Своими словами он окончательно выбил меня из колеи. Да чего же он, в конце концов, от меня хочет? Отказ, потом признание и приглашение куда-то… Я не понимала его мышления, его принципов. И, я была уверена, никогда так и не смогу понять. Может, мне вообще не стоит общаться с Кристианом Линксом?
Что он собирается делать на этой встрече, свидании — как это ещё назвать? Уж надеюсь, что не бросится с какой-нибудь скалы у меня на глазах — а что, зрелище, кхм, незабываемое, если можно так сказать. Вряд ли при таком раскладе я смогу забыть подобную картину.
А если взять всё в целом… Сначала порезы на руках, потом туманные рассуждения о самоубийстве, а потом признание и приглашение куда-то… Кто знает, может, Крис решил просто попрощаться?
Нет, нет, это абсурд! Такого просто быть не может! Я наверняка сама себе всё напридумывала… Что и говорить, я ужасная паникёрша. Как мне вообще такая мысль могла в голову прийти? Но вдруг… Вдруг всё-таки правда?
Крис считает, что у него нет будущего и мысленно называет себя ублюдком — однажды он сам себе в этом признался. Но что мне делать, если ничего не получается, как помочь ему? К кому обратиться, кому позвонить? Эдварду? Или школьному психологу? Поговорить об этом с Вольтом?
Но Эдвард не сможет ничего сделать. Вольт давно в курсе событий и считает, что помочь парню никто уже не в силах. Отец у него умер. А психологи и психиатры, я уверена, были у Криса уже десятки раз. Что, что мне делать? Это не шутки, это уже не детские игры. Это жизнь другого человека. И она ломается прямо у меня на глазах.
Я уселась на уже знакомый подоконник — кажется, именно с этого окна я чуть не выпала, убегая от Криса. Тут было тихо. Внизу простирался заснеженный школьный двор. Я вынула из сумки мобильник и задумчиво покрутила его в руках. Вытащила блокнот с переписанным с ладони номером.
— Прости, Крис, — тихо сказала я. — Я знаю, я не имею права принимать за тебя такое решение… Но я правда не знаю, что делать.
И я решилась. Разблокировав смартфон, я ввела номер, проверила его и нажала на кнопку. Пошли гудки. Первый. Второй. Третий.
На пятом гудке трубку сняли.
— Да? Я слушаю, — отозвался негромкий женский голос, слегка заспанный. Кажется, я разбудила его обладательницу.
Но что мне ей сказать? Чёрт, ещё минуту назад я мысленно продумала диалог в голове, а сейчас я словно потеряла дар речи.
— Алло? Вы меня слышите? — повторила собеседница.
— Да, слышу, — ответила я. Мой голос немного дрожал. Нужно успокоиться. — Скажите, это вы Эмили? Эмили Линкс?
— Это я. А кто меня спрашивает?
— Понимаете… — начала я. — Я знаю Кристиана…
— Кристиана? — переспросила женщина. — Постойте… Теодора?! Тедди?! Где он?! С ним всё в порядке?!
— Да. Тедди. Я прочла ваше письмо… Это случайно получилось… — замялась я. — Правда, я не хотела, но…
Моя собеседница сипло задышала в трубку. Кажется, она плакала.
— Ну, в общем, мне кажется, что вы должны приехать. Сюда. Как можно скорее. Крису плохо… И я не могу ему помочь… — выпалила я. И сразу замолчала. Может, это всё зря? Я ведь не имею права вот так лезть в отношения других людей…
— Я приеду! Приеду сразу же! — воскликнула женщина. — Скажите мне адрес, город, я только бумажку возьму…
Дождавшись ещё одного ответа, я продиктовала адрес.
— Спасибо вам огромное! — проговорила собеседница. — Вы просто не представляешь, что вы для меня сделали… Я стольким вам обязана… Скажите, а вы что-нибудь знаете про Оливера? Это отец Тедди. Где он сейчас? Он тоже в Норвегии?
Я почувствовала, как в глазах защипало.
— Он умер… — прошептала я. — Простите… Простите!
Глава 29. Слишком много нечисти
Когда через несколько дней я вернулась с занятий — я всё-таки решила записаться в клуб фотографов — то Евгения, к моему удивлению, находилась дома и, что ещё более странно, была "при полном параде". А именно, полностью накрашенная, в коротком облегающем платье, и на каблуках.
Нет, я, наверное, никогда не привыкну к этой странной традиции — ходить по дому в обуви. Я, напротив, довольно часто по привычке скидывала кеды в прихожей, а Евгения с Владом ничего, приноровились.
— Ну и где тебя черти носят? — зашипела моя биологическая родительница. — Ты вообще помнишь, что я тебе говорила?
Я честно постаралась припомнить что-нибудь, что она мне говорила, но успехом моя попытка не увенчалась.
Впрочем, Евгения не нуждалась в моих ответах. Она схватилась руками за голову, чуть повредив безупречную укладку:
— Ты что, издеваешься? Он же должен прийти через двадцать минут!
— Кто — он? — не въехала я.
— Эрнест! — рявкнула мать. — Быстро иди к себе и переоденься во что-нибудь более приличное! И волосы заплети! Я не хочу, чтобы мой парень считал мою дочь какой-то дрянной неформалкой!
— Твоему парню вообще необязательно знакомиться с твоей дочерью, — фыркнула я. — Я же не участвую в твоей жизни, а всего лишь иду в качестве дополнительного багажа.
Евгения проигнорировала меня в своей типичной манере и демонстративно принялась поправлять укладку перед зеркалом. Мне, в свою очередь, захотелось разбить к чертям этот идиотский предмет интерьера. Можно хотя бы раз, хотя бы раз за все неполные шестнадцать лет моего существования уделить мне хоть каплю внимания?
Чертыхнувшись, я поднялась в свою комнату, пытаясь при этом рассмотреть свои волосы. Цвет почти вымылся, а волосы вновь приобрели привычный пшенично-золотистый оттенок. Лишь несколько прядей до сих пор оставались фиолетовыми.
Я решила принципиально не переодеваться, а остаться в том, в чём была — потёртых серых джинсах и чёрной футболке с эмблемой рок-группы, подобной тем, что носил Вольт.
После знакомства с Вольтом, да и с Кристианом тоже, мой музыкальный вкус значительно поменялся и пришлось прикупить несколько вещей с эмблемами действительно классных групп.
Порывшись в шкафу, я вытащила хлопковый черный платок и повязала его как бандану, не став убирать при этом волосы — пусть Евгения позлится. Ей же больше не к чему придраться, как к моему внешнему виду?
Затем я извлекла из сумки папку с новыми фотографиями. На уроке мы практиковали портретную съёмку, и мне даже, в какой-то степени, понравилось! Конечно, это было не так интересно, как пейзажи, но тоже неплохо. Да и с учителем повезло — та девушка, лет так двадцати пяти, настолько интересно и просто объясняла основы портрета, что я просто поражалась тому, как я сама раньше до этого не додумалась.
На урок заранее пригласили несколько добровольцев из театральной секции, чтобы мы могли их поснимать. Мне в напарницы досталась симпатичная девчонка с острыми чертами лица и прямыми каштановыми волосами. Мы с ней даже немного поговорили и успели обсудить несколько интересных вещей — например, группу Dreadset. Как выяснилось, многие девушки из женской половины школы считают гитариста и солиста по совместительству романтичным и загадочным. Остальные, правда, отдавали предпочтение барабанщику.