Улыбаясь, парнишка обратился к Столярову.
- Разрешите, товарищ генерал?
Столяров тоже растянул губы в улыбке.
- А, Максим. Заходи!
Максим, кинув любопытный взгляд на Сухорукова, стоящего у окна, прошел в кабинет и остановился посреди комнаты.
Василий Егорович, повернувшись к Максиму, тоже с любопытством разглядывал его.
Столяров кивнул Сухорукову на парнишку.
- Вот это, товарищ генерал-майор, и есть Ваш переводчик. Младший лейтенант Бабушкин.
В глазах Бабушкина, который только сейчас понял, что человек у окна – это новый главный военный советник, мелькнул легкий испуг. Он вытянулся в струнку и, прижав руки к бедрам, повернулся всем корпусом к Сухорукову.
Василий Егорович махнул рукой.
- Вольно!
Бабушкин стоял навытяжку, словно не слыша команды.
Сухоруков улыбнулся.
- Ну, чего стоишь, как пень? Присаживайся.
Бабушкин подошел к столу и несмело опустился на краешек стула. Страха в его глазах уже не было, но зато любопытства появилось еще больше.
Василий Егорович тоже приблизился к столу и сел на стул напротив Бабушкина.
- Тебе сколько лет? – спросил Сухоруков.
Бабушкин слегка покраснел.
- Девятнадцать.
Брови генерала взлетели вверх.
- Не понял. Когда ж ты успел окончить институт?
- А я и не окончил, товарищ генерал, - весело ответил Максим. - Я – с «ускора». Прошел десятимесячный курс ускоренной подготовки в Военном институте, получил младшего лейтенанта – и в Африку. Отслужу здесь два года, а потом буду доучиваться.
- Вон оно что…, - протянул Сухоруков.
- Это недавно придумали, - вступил в разговор Столяров. - Переводчиков в горячих точках не хватает, вот в Военном институте и ввели ускоренный курс.
Иван Ильич кивнул на Бабушкина.
- Но язык он знает хорошо. Трещит по-ихнему, как…, - Столяров восхищенно цокнул. - И парень боевой. Я его к ордену хочу представить. Если Вы, конечно, не возражаете.
Сухоруков пожал плечами.
- Если заслужил – не возражаю.
Он посмотрел на Бабушкина в упор.
- Поедем сегодня на передовую, Максим.
Бабушкин весело и озорно сверкнул глазами.
- Да хоть в Лагосаку, товарищ генерал!
- Куда-куда?
Столяров вздохнул.
- Есть тут одно гиблое место. Там сепаратисты обстреливают наши позиции по три раза на дню. И бомбят регулярно.
Он поморщился.
- Ну ее к лешему, Василий Егорович. Не ездите сегодня. Успеете Вы там еще побывать.
Сухоруков хлопнул ладонью по столу.
- Едем в Лагосаку!
…Во дворе резиденции главного военного советника в Малагии стояли два почти новеньких уазика без тентов. Неподалеку от них топтались четверо солдат из взвода охраны.
За рулем одной из машин сидел солдат-водитель. Водительское сиденье другого уазика пустовало.
Сухоруков, Столяров и Бабушкин вышли из подъезда резиденции и направились к машинам.
Столяров кивнул Сухорукову на машину без водителя.
- Это – Ваша.
Приблизившись к своему УАЗику, Василий Егорович уселся в него. Бабушкин тут же лихо запрыгнул на водительское сиденье.
Остановившись рядом с машиной, Столяров укоризненно протянул.
- Опять рвешься за руль, Максим? А ну уступи место водителю!
Переводчик хитро прищурился.
- А нет водителя, товарищ генерал. Забрали в госпиталь: подозревают малярию. Я к Вам и шел, чтоб об этом сказать.
Он хлопнул ладонью по рулю.
- Так что сегодня за баранкой я сам.
Столяров нехотя махнул рукой.
- Ладно.
Он направился к другой машине и забрался в нее.
Сухоруков повернулся к переводчику.
- И часто тут у вас болеют малярией?
- Бывает. Но Вы не волнуйтесь. Не заболеете! – Бабушкин весело тряхнул головой. - Я Вам таблеток дам. Хороших!
Солдаты охраны тоже уселись в обе машины – на задние сиденья.
Бабушкин завел уазик, и он тронулся с места…
…Два уазика, поднимая пыль, мчались по разбитой грунтовой дороге.
Вокруг дороги простиралась унылая африканская пустыня.
Вдали виднелась деревушка, а сразу за ней тянулась линия оборонительных сооружений: окопы, блиндажи, доты, обтянутые маскировочными сетями.
Бабушкин кивнул на деревушку.
- Это и есть Лагосака, товарищ генерал.
Максим показал рукой на оборонительные сооружения.
- Здесь занимают оборону кубинские батальоны.
Сухоруков прищурил глаза, разглядывая позиции кубинцев. Неожиданно он вздрогнул и напрягся: генерал услышал грохот взрывов, доносящийся со стороны окопов, а спустя несколько секунд Сухоруков и Бабушкин увидели сразу несколько столбов дыма и огня, взметнувшихся над позициями.
Переводчик со злостью бросил:
- Сепаратисты снова начали артобстрел.
Грохот становился все громче и громче. Над окопами уже стояла сплошной завесой стена дыма. В глазах Максима мелькнуло беспокойство.
- Товарищ генерал, как бы эти гады не засекли и нас, - бросил он. – Тут недалеко есть безопасное место, где можно переждать артобстрел. Давайте туда?
Сухоруков согласно кивнул.
- Давай!
Бабушкин что есть мочи нажал на педаль газа. Их уазик помчался по дороге на предельной скорости. Уазик Столярова – тоже.
В воздухе раздался противный свист артиллерийского снаряда, и мощный взрыв, вздыбив землю, прогремел совсем недалеко от летящих по дороге машин.
Сухоруков и Бабушкин непроизвольно вжали головы в плечи.
Бабушкин резко нажал на тормоза. Проехав еще несколько метров, машина остановилась. Следом за уазиком Сухорукова замерла на месте и вторая машина. В глазах переводчика мелькнуло мгновенно созревшее решение. Он выпрыгнул из машины и махнул Сухорукову рукой.
- Товарищ генерал, вылезайте! Быстрее!!!
Смирнов выпрыгнул из УАЗика, солдаты охраны тоже покинули машину. Бабушкин показал рукой в сторону небольшой низины метрах в пятидесяти от дороги и крикнул:
- Туда!
Подталкивая Сухорукова перед собой, Бабушкин понесся к низине. Следом за ними к естественному укрытию бежали Столяров, его водитель и четверо солдаты охраны.
Едва они все отбежали от дороги на приличное расстояние, как еще один снаряд вдребезги разнес машину, в которой несколько секунд назад находились Сухоруков и Бабушкин…
…Сухоруков, Бабушкин, Столяров и остальные лежали в низине, вжавшись в песок и закрыв головы руками. Снаряды рвались недалеко от них, ложась все ближе и ближе к низине.
Чертыхнувшись, Бабушкин подполз к Сухорукову и навалился на него всем телом.
Почти в тот же миг прогремел еще один взрыв, и земля взметнулась вверх буквально в нескольких метрах от них…
…Артобстрел закончился. В воздухе повисла тишина.
Бабушкин неподвижно лежал на Сухорукове, широко раскинув руки. Почуяв неладное, Василий Егорович медленно вылез из-под переводчика. Тело Бабушкина осталось лежать на песке. По виску Максима стекала тонкая струйка крови.
Наклонившись над Бабушкиным, Сухоруков осторожно перевалил его тело на спину. Взяв голову Максима в руки, генерал поднес лицо переводчика к своему. Глаза Бабушкина, не мигая, смотрели в небо.
- Эх, Максим, Максим…, - горько протянул Сухоруков.
…Вечером того же дня Сухоруков сидел в своем кабинете за столом, нацепив на нос очки и торопливо покрывая лежащий перед ним лист бумаги аккуратными строчками. Рядом с листом лежало раскрытое личное дело Бабушкина с его фотографией в форме. Со снимка на генерала смотрело улыбчивое, еще почти совсем мальчишеское лицо.
Зазвонил телефон, и Сухоруков, перестав писать, не спеша снял с аппарата трубку.