Выбрать главу

Ремизов положил телефонную трубку на аппарат, повернулся к стоящей с другой стороны от него рации дальнего радиуса действия, надел наушники и взял в руки микрофон.

Нажав на тангенту, Ремизов поднес микрофон к губам:

- Первый – Лиману…

…Лежа между Савельевым и Сельяновым, Александр разговаривал по рации с командиром полка.

- Что? Поддержки с воздуха не будет? – переспросил Сухоруков и со злостью произнес. - Так что же мне, лезть напролом? Я же положу полроты!

Выслушав приказ Ремизова, Сухоруков обреченно бросил:

- Есть.

Сняв с головы наушники, Александр тяжело вздохнул и повернулся к Сельянову.

- Вертолетов нет. А у артиллеристов почти не осталось снарядов. Они смогут сделать еще один залп. И все.

- И что потом? – спросил Сельянов.

Александр отвел глаза в сторону.

- После залпа сразу же поднимаем людей.

- Да они что, охренели? – раненый Савельев приподнялся с земли.

Сухоруков повернулся к нему и грустно покачал головой.

- Охренели они или нет… А кишлак приказано брать.

…После того, как артиллеристы дали по кишлаку еще один залп, наступила тишина.

Александр поднялся на ноги первым, взмахнул рукой и громко скомандовал:

- Вперед!

Следом за ним вскочили и устремились к кишлаку его подчиненные. Десантники двигались короткими перебежками, пригнувшись и стреляя на ходу. В глазах солдат была безысходность и горела ненависть к «духам». Раненые и убитые оставались лежать на земле, а оставшиеся в живых устремлялись дальше, оказываясь еще на шаг ближе к кишлаку, и еще…

…Когда Сухоруков и его солдаты ворвались в кишлак, «духи» начали выпрыгивать из окопов и блиндажей. Афганцы бросились навстречу десантникам…

…Выскочив из окопа, низенький, коренастый «дух» дал по Кошкину очередь из автомата всего с нескольких метров. Летевший прямо на афганца Кошкин чудом успел пригнуться, и пули просвистели над самой головой солдата. Десантник тут же выстрелил в ответ, и «дух» с пробитой грудью рухнул обратно в окоп.

Через секунду, услышав за спиной шум и обернувшись, солдат короткой очередью сразил почти в упор второго афганца, кинувшегося на него сзади с ножом в руках…

…Михолап, прижавшись к обломку стены, вел огонь из «калаша».

Ловко забравшись на стену, сверху на десантника прыгнул молодой безоружный душман лет двадцати. Он вцепился десантнику в горло. Михолап, мотнув головой, как медведь, отшвырнул его далеко от себя и, когда тот вскочил на ноги и бросился на солдата вновь, выстрелил в афганца из автомата.

Едва тот с простреленной головой упал на землю, как еще один «дух» бросился на Михолапа сбоку, пытаясь огреть солдата прикладом английского «бура». Михолап ударил афганца ногой в грудь, и душман отлетел в сторону…

…Старший лейтенант Сельянов споткнулся и растянулся на земле. К нему тут же подскочил афганец в белой чалме, который занес над офицером приклад автомата. Но впечатать его в спину Сельянова «дух» не успел: сбоку на афганца набежал Александр, который нанес ему мощный удар сапогом в голову.

Закатив глаза, афганец осел на землю.

Сельянов быстро поднялся на ноги.

В ту же секунду и он, и Александр вскинули головы вверх: оба услышали в небе громкий стрекот вертолетов.

Офицеры увидели пару наших МИГов, которые заходили над кишлаком для пуска неуправляемых реактивных снарядов - НУРСов. Александр и Сельянов изумленно и тревожно переглянулись.

Громко выругавшись, Сухоруков крикнул Сельянову: « Ложись!», - и упал, накрыв руками голову. Сельянов тут же последовал примеру командира.

Едва они сделали это, как землю вокруг них сотрясли мощные взрывы.

Александр покосился на небо.

- Что же вы делаете, гады? Почему стреляете по своим? – с ненавистью прорычал Александр.

Он быстро пополз к младшему сержанту Макееву, который лежал со своей рацией неподалеку. Приблизившись к Макееву, Александр увидел, что тот мертв: спина связиста была пробита осколками сразу в нескольких местах. Разъяренный Александр надел наушники, схватил микрофон и поднес его к губам.

Сухоруков гневно прокричал в микрофон:

- Лиман – Первому! Почему по нам бьют свои вертолеты?! Мы же уже в кишлаке! Я же передал это по рации… Минут пять назад!

Услышав ответ командира полка, Александр с перекошенным от злости лицом сорвал с себя наушники и швырнул их на землю.

К Сухорукову подполз лейтенант Абдуллаев.

- Товарищ капитан, что это? – кивнув на небо, где над кишлаком заходила для пуска НУРСов следующая пара вертушек, недоуменно произнес переводчик. - Почему по своим?

Сверкнув глазами, Александр сжал руки в кулаки.

- Не знаю! – процедил он сквозь зубы. - Но кто-то за это ответит. Обязательно ответит!

Вертолеты дали залп, и вокруг снова загремели взрывы…

…В наступившей через несколько минут тишине был слышен только стрекот улетающих «вертушек».

Кошкин лежал среди обугленных камней, накрыв руками голову. Когда стало тихо, он снял руки с затылка и медленно оторвал от земли свое чумазое лицо.

Глаза солдата тут же испуганно расширились: прямо перед собой, метрах в десяти, он увидел худенького афганского подростка, который, спрятавшись за обломком стены, целился из винтовки в спину только что поднявшегося на ноги Сухорукова.

Наставив ствол автомата на афганца, Кошкин нажал на спусковой крючок, но вместо выстрела услышал лишь предательское клацанье металла: в магазине не осталось ни одного патрона.

Солдат тут же вскочил и бросился к командиру, стоявшему всего в пяти-шести шагах от него.

Александр увидел подбегающего десантника и, не понимая, зачем Кошкин несется к нему, удивленно вскинул брови.

Едва Кошкин успел поравняться с Сухоруковым, оказавшись между ним и афганским пацаном, как тот выстрелил.

Пуля, предназначавшаяся Александру, попала Кошкину в затылок.

Солдат рухнул на землю.

Александр резко обернулся, увидел целившегося в него подростка, вскинул «калаш», но так и не выстрелил: сбоку к афганскому мальчишке подскочил Абдуллаев. Ударом ноги он выбил из рук подростка винтовку, а затем прыгнул на него, повалив афганца на землю…

Александр упал на колени рядом с лежащим на спине Кошкиным, глаза которого неподвижно смотрели в небо.

Склонившись над ним, капитан сквозь ком, подступивший к горлу, хрипло произнес:

- Спасибо, Игорек…

Сухоруков взял голову Кошкина в свои руки и провел ладонью по глазам солдата, чтобы закрыть их…

…Абдуллаев навалился на поверженного им афганского мальчишку сверху и схватил его за грудки.

Оскалив зубы, он с ненавистью рявкнул на дари:

- Если не хочешь, чтобы я отправил тебя к аллаху… Говори, где американцы!

Подросток, который от страха был не в силах произнести ни слова, замычал и показал рукой на блиндаж, который находился метрах в тридцати от них…

…Александр и Абдуллаев подскочили к блиндажу. Александр дернул ручку массивной металлической двери. Дверь не поддавалась.

Макнамара и Крамер, забившись в дальний угол блиндажа, смотрели на дверь и испуганно прислушивались к тому, что происходит снаружи.

Напротив них, в другом углу блиндажа, сидел на полу уже не молодой афганец с пистолетом в руках. Его глаза сверкали злобно и фанатично.

Все трое услышали раздавшийся из-за двери громкий голос Абдуллаева, который говорил по-английски:

- Сопротивление бесполезно. Сдавайтесь. Мы гарантируем вам жизнь!

Макнамара и Крамер переглянулись. Оба поняли друг друга без слов.

Тяжело вздохнув, Крамер подошел к выходу из блиндажа и потянулся к дверной ручке.

Афганец, сердито вскрикнув что-то на своем языке, вскочил и выстрелил из пистолета в спину Крамера. Застонав, американец упал.