- Татьяна Ивановна, - донесся откуда-то сбоку нежный женский голос…
…Сухорукова вздрогнула, проснулась и открыла глаза. Она повернула голову на голос и изумленно вскинула брови.
Рядом с ней на диване сидела Ирина, которая, сочувственно глядела на Татьяну Ивановну.
Сухорукова всплеснула руками.
- Ира? Откуда?
- Приехала из Тулы, последней электричкой, - Ирина виновато улыбнулась. - Я не хотела Вас будить, но Вы так громко кричали.
- Как ты узнала, где я?
- Я была у Павла. А ваши медсестры сказали мне, что у Вас… Случилась беда, - помедлив, Ирина спросила. - Ваш сын ранен?
Сухорукова тяжело вздохнула.
- Очень сильно обгорел.
Она бросила взгляд на настенные часы, стрелки которых показывали уже первый час ночи, и с жалостью посмотрела на Ирину.
- Господи, ты поехала неизвестно куда, одна, ночью…
- Татьяна Ивановна, Если бы не Вы, мой брат бы не жил, - сказала Ирина. - И то, что я здесь – это самое меньшее, чем я могу Вас отблагодарить. Вам нужно, чтобы сейчас кто-то был рядом. И я буду – столько, сколько нужно.
С нежностью и благодарностью в голосе растроганная Сухорукова произнесла:
- Девочка моя…
Она обняла Ирину.
- Как ты сюда прошла? Кто тебя пустил?
- Там, в будке, у ворот, сидит дежурный. Я не разбираюсь в званиях…У него на погонах по две звездочки, - Ирина показала их расположение пальцами на своем плече. – Вот так.
- Прапорщик, - подсказала Сухорукова.
- Он сказал, не положено, - продолжала Ирина. - Тем более, ночью. А когда я ему все выложила – про Вас, про Павла, про Вашего сына, он начал куда-то звонить… Узнал, где лежит Саша. И даже показал мне дорогу, - оглянувшись, Ирина перешла на шепот. - Только очень просил… Если кто-нибудь меня задержит… В общем, не говорить, что я прошла через калитку.
Ирина хихикнула.
- Попросил сказать, что я перелезла через забор.
Татьяна Ивановна улыбнулась.
- Ну, через забор так через забор, - спохватившись, она вскинула голову. - Как твой брат? Ему уже лучше?
- Да. Сегодня ему даже дали посмотреть телевизор. Полчаса. Вы же разрешили мне привезти из дому телек и поставить в палате. Паша так по нему соскучился… Он хоть и взрослый, но очень любит смотреть мультики. Особенно «Ну, погоди».
Пожав плечами, Ирина с любовью грустно протянула:
- Прямо как ребенок.
- Я тоже люблю их смотреть, - сказала Сухорукова и, не удержавшись, зевнула…
…Часы на стене коридора показывали пятый час утра.
Положив голову на плечо Ирины, Татьяна Ивановна спала…
***
Кабинет генерал-полковника Мурашова располагался на втором этаже здания Министерства обороны.
Мурашов сидел за своим огромным рабочим столом. Напротив генерал-полковника сгорбился на стуле бледный и осунувшийся Сухоруков.
Мурашов тихо спросил:
- Как он?
- Плохо, - Василий Егорович поморщился. - Танюша пробыла в госпитале все выходные, но ничего обнадеживающего ей не сказали… Я тоже заезжал туда сегодня утром.
Сухоруков горько вздохнул.
- На Сашке живого места нет. Врачи вообще удивляются, как он до сих пор еще…
- Татьяна сейчас в Туле?
- Да, - Василий Егорович развел руками. - У нее у самой больные. Кого-то готовят к операции, кому-то ее только что сделали. Как только сможет вырваться, снова приедет.
Мурашов твердо и уверенно произнес:
- Василий, я верю, что Сашка выкарабкается. Обязательно выкарабкается!
Сухоруков помотал головой из стороны в сторону.
- Ой, Гена… Я бы все за это отдал.
Глаза Сухорукова недобро сверкнули.
- Может, я чего-то не понимаю…, - Василий Егорович придвинулся к другу поближе. - Но скажи, как такое могло случиться? Почему вертолеты шарахнули НУРСами по кишлаку? Когда там находились свои?
Мурашов отвел взгляд в сторону.
- Командир полка подполковник Ремизов…
- Ремизов? – Василий Егорович наморщил лоб. – Был у меня такой ротный, в Кировабаде.
- Он, он, - утвердительно кивнул Мурашов. – Так вот… Сашкина рота находилась на подступах к кишлаку, и Ремизов попросил командира дивизии, чтобы наступление поддержала авиация. А когда десантники туда ворвались, комдиву об этом не доложил…Вот вертушки и дали по кишлаку.
Сухоруков возмущенно засопел.
- Как же так?!
- Вчера, на заседании комиссии, созданной для расследования этого случая, - продолжал Мурашов, - он ссылался на плохую связь. Говорил, что пытался связаться с комдивом по телефону, но не смог.
- А по рации тоже не смог?! – гневно загремел на весь кабинет голос Сухорукова. - У него же кроме телефона была рация! Дальнего радиуса действия!
Василий Егорович со злостью выругался.
- Да забыл он, скорее всего… Просто забыл, - Сухоруков махнул рукой. - В пылу боя… А сейчас врет. Выкручивается, чтобы спасти свою шкуру.
- Ну, это его в любом случае не спасло, - Мурашов удовлетворенно хмыкнул. – Члены комиссии пришли к выводу, что в случившемся виноват именно Ремизов… Принято решение понизить его в звании. До майора. И в должности – сразу на две ступени.
- Что?!!! – Сухоруков привстал со стула. – И все?! Да его надо под трибунал!
Мурашов отрицательно помотал головой.
- Под трибунал его никто не отдаст, - генерал-полковник грустно вздохнул. - И ты не хуже меня знаешь, почему.
- Почему?
Мурашов посмотрел на друга в упор.
- Не стреляли наши вертолеты по своим, понял? – генерал-полковник хлопнул ладонью по столу. - И ни в одном официальном документе этого никогда отражено не будет.
…Сухоруков вышел из приемной Мурашова и медленно направился к выходу из здания - по длинному, полутемному коридору, устланному ковровой дорожкой, с массивными дубовыми дверями по бокам.
В конце коридора появился офицер, который двигался навстречу Сухорукову.
Когда расстояние между ними сократилось, и Василий Егорович разглядел лицо офицера, Сухоруков сразу узнал его: навстречу генералу шел… Ремизов.
Ремизов тоже узнал Сухорукова. Побледнев от страха, он остановился, развернулся на 180 градусов и торопливо понес свое грузное тело в противоположном направлении.
Глаза опешившего всего на секунду Сухорукова налились кровью. Пытаясь догнать Ремизова, генерал ускорил шаг. Оглянувшись, Ремизов перешел на бег. Сухоруков - тоже…
…Запыхавшийся Ремизов, вынырнув из-за угла коридора, распахнул первую попавшуюся на пути дверь. Ремизов залетел в комнату и, захлопнув за собой дверь, прижался спиной к стене. На его испуганном лице не было ни кровинки.
В комнате сидела за столом пожилая машинистка. Сдвинув на нос очки, она удивленно уставилась на офицера. Ремизов, прижав к губам палец, посмотрел на нее с мольбой…
…Из-за угла коридора, тяжело дыша, выскочил Сухоруков. Не увидев Ремизова, он остановился и растерянно оглянулся по сторонам. Скулы на его красном, разгневанном лице ходили ходуном.
Василий Егорович услышал за спиной торопливые шаги и обернулся.
Из-за угла показался Мурашов. Он увидел замершего на месте друга и облегченно вздохнул. Генерал-полковник подошел к Сухорукову. Он, как и Василий Егорович, шумно и тяжело дышал.
- Василий, что случилось? – Мурашов выглядел сердитым и растерянным одновременно. - Мой адъютант доложил, что ты побежал по коридору. Еле тебя догнал…
Сухоруков опустил голову.
- Я увидел его.
- Да кого?
- Ремизова! Вышел от тебя - а он в коридоре.
Мурашов изумленно всплеснул руками.
- Здесь? Господи, бывают же совпадения! Наверное, его вызывали к кому-то на этом же этаже.