- Почти все двигательные функции восстановились. С речью тоже проблем нет. Ходить я ему пока не разрешаю. Но садиться уже можно.
Она снова повернулась к Павлу.
- Ну-ка поднимайся!
Опершись локтями о кровать, Павел медленно оторвал свою спину от постели и сел. Он посмотрел на Сухорукову с надеждой в глазах.
- Татьяна Ивановна, а когда разрешите ходить?
Сухорукова ухмыльнулась.
- Какой нетерпеливый!
Она ласково похлопала Павла по ногам.
- Ходить тебе надо будет учиться заново.
- А когда можно начать?
Сухорукова весело тряхнула головой.
- Со следующей недели!
***
После обеда в госпитале Бурденко по расписанию наступил тихий час.
В офицерской палате на четверых были заняты только две койки.
На одной лежал Александр. Все части его тела находились еще под повязками, но с лица Александра уже сняли бинты: оно было сплошь покрыто следами ожогов. Повернув голову к окну, Александр тоскливо смотрел на залитую весенним солнцем улицу.
На соседней койке устроился майор Кунцевич – связист из Подмосковья с перебинтованной рукой: во время ремонта радиостанции он случайно пролил на нее полбутылки кислоты.
На краю кровати Кунцевича россыпью лежали фотографии. В здоровой руке Кунцевич держал большой черно-белый снимок, внимательно разглядывая его.
Кунцевич повернул голову к Александру и показал ему снимок.
- Это ты где?
Александр бросил на фотографию мимолетный взгляд.
- На Саланге. Есть в Афгане такой перевал.
Взяв в руку другую фотографию, Кунцевич обнажил в улыбке зубы и с восторгом произнес:
- А обезьяна у тебя на плече? Настоящая?
Александр тоже улыбнулся.
- Конечно. Это в Джелалабаде. Там тропики. И обезьяны бегают, и пальмы растут.
Дверь палаты распахнулась, и на ее пороге вырос Василий Егорович в халате, накинутом на генеральскую форму. В его руках была большущая сумка.
Увидев отца, Александр тут же поднялся, сел на кровати и радостно раскинул руки в стороны.
- Батя!
Широко улыбаясь, отец подошел к койке Александра.
- Ну, здорово!
Василий Егорович поставил сумку на пол, склонился над сыном и осторожно обнял его. Александр тоже обхватил плечи отца перевязанными руками.
Отстранившись, генерал Сухоруков начал разглядывать лицо Александра.
- Дай, хоть посмотрю на тебя без бинтов.
- Смотри!
Василий Егорович удовлетворенно хмыкнул.
- Нормальная у тебя рожа. Бывает и хуже.
- Доктора говорят, что со временем будет почти незаметно, - Александр махнул рукой. - Да для мужика это и не главное.
- Конечно, не главное. Бабы и за таким будут бегать, - Генерал подмигнул сыну. - Тут сестрички-то симпатичные есть?
- Хватает.
- Ходить тебе уже можно?
- Пока нельзя, - Александр вздохнул. - Но я все равно помаленьку ковыляю. Хоть в туалет. В утку ссать знаешь, как надоело? А по «большому» – тем более. И сестры тут все как назло все молодые. Неудобно.
Отец одобрительно улыбнулся.
- Правильно. Ходи.
Он присел на краешек постели брата и повернулся к Кунцевичу, который с уважением и любопытством разглядывал генерала.
- Здравствуйте, - Василий Егорович кивнул Кунцевичу.
- Здравствуйте, - поприветствовал его Кунцевич. – Решили проведать сына?
- Да.
Генерал наклонился и полез руками в стоящую на полу сумку.
- Тут мать тебе всего напередавала…
Он начал доставать из сумки и раскладывать на прикроватной тумбочке продукты.
Глядя на их растущую гору, Александр поморщился.
- Разве мне столько съесть?
Василий Егорович кивнул на Кунцевича.
- Ничего, сосед поможет!
Опустошив сумку, генерал снова повернулся к сыну.
- Слушай, я же не сказал главную новость. Тебя через неделю переводят в Тульский госпиталь.
Глаза Александра радостно блеснули.
- Правда?
- Правда, правда. Мурашов помог договориться. Так что будешь долечиваться дома. И мать будет рядом, и друзья твои… Родные стены они, знаешь…
Александр довольно улыбнулся.
***
Павел стоял посреди больничной палаты, опершись о плечо Татьяны Ивановны, которая поддерживала его с одной стороны, и о плечо Ирины, замершей с другой.
Наконец, решившись, он вместе с женщинами медленно сделал один шаг, затем - второй.
Сухорукова повернула голову к Павлу.
- Ну, что? Теперь попробуешь сам?
- А можно? – произнес Павел с нескрываемой радостью.
- Конечно!
Павел снял руки с их плеч. Татьяна Ивановна и Ирина отошли в сторону.
Расставив руки в стороны, чтобы было легче удерживать равновесие, Павел взволнованно дышал.
Собравшись с духом, он сделал маленький шаг. Пошатнувшись, Павел едва не упал.
Ирина бросилась к брату, чтобы поддержать его, но Павел взмахом руки попросил ее оставаться на месте.
Он сделал еще один шаг – гораздо увереннее, чем предыдущий. И совершенно спокойно удержал на этот раз равновесие.
Павел прошептал:
- Получилось.
Он счастливыми глазами посмотрел сначала на Сухорукову, а потом на сестру, вскинул обе руки вверх и громко крикнул:
- Получилось!
***
В сторону Тулы, до которой оставалось меньше двадцати километров, по шоссе мчалась военно-санитарная машина.
В салоне машины на кушетке, весело глядя в окно, лежал Александр. Слева от него на скамейке сидел фельдшер из госпиталя Бурденко – худенький прапорщик лет тридцати, а справа на откидном стуле – Татьяна Ивановна.
Мать ласково посмотрела на сына.
- Скоро уже доедем. Начальника хирургического отделения Тульского госпиталя я знаю. Он часто приглашал меня для консультаций. Подполковник Балаганин, Юрий Иванович.
Татьяна Ивановна улыбнулась.
- Интересный мужик… Женат четвертый раз. И все три его прежние жены работают медсестрами в этом же госпитале. Последняя – тоже, представляешь?
- Последняя ли? – с иронией произнес Александр.
Сухорукова согласно кивнула.
- Да, возможно, не последняя…
Татьяна Ивановна хитро прищурилась.
- Ты-то уже когда женишься?
Александр махнул рукой.
- Успею, мам.
Он повернулся к матери и спросил:
- Папа на выходные приедет?
- Обязательно. Причем, я не сомневаюсь: ты увидишь его первым. Потому что он сразу завернет к тебе в госпиталь.
- В госпиталь…, - Александр тяжело вздохнул. - Сколько мне еще в нем валяться?
Татьяна Ивановна сочувственно покачала головой.
- Что, надоело?
Александр красноречиво воздел глаза к небу.
- Не то слово… Так сколько?
- Не меньше месяца.
Громко присвистнув, Александр тоскливо обхватил руками лицо…
…Парк Тульского госпиталя утопал в лучах майского солнца.
Александр, с рук и ног которого уже сняли бинты, сидел на скамейке с книжкой в руках.
По аллее парка к нему направлялись мать и Ирина.
Словно почувствовав их приближение, Александр оторвался от книги, поднял голову и повернул ее в сторону женщин. Увидев мать, он тут же поднялся, помахал ей рукой и пошел навстречу.
Александр приблизился к матери и поцеловал ее в щечку.
Смущенно опустив глаза, Ирина стояла в стороне.
Сухорукова показала сыну рукой на девушку.
- Познакомься, это Ира.
Ирина подняла голову и, посмотрев Александру в глаза, приветливо кивнула ему. Он - ей.
- Та самая, - Татьяна Ивановна улыбнулась. - Когда тебя доставили в госпиталь Бурденко, мы с Ирой вместе сидели у твоей палаты. Всю ночь.
- Помню, ты рассказывала, - Александр оживился. - А когда мне делали последнюю операцию, ты оперировала ее брата? Он тоже служил в Афгане, да?
- Да. И тоже в Десантных войсках.