Среди гостей за столом были и старый фронтовой друг Сухорукова генерал-полковник Мурашов, приехавший на юбилей из Москвы, и заместитель Сухорукова полковник Тюпалов. Мурашов был на пять лет старше своего друга, но тоже по-прежнему выглядел молодцом, хотя в отличие от Сухорукова на его голове уже почти не осталось волос, а из-под расстегнутого кителя выпирал живот. Тюпалов же, который был младше своего командира дивизии на целых пятнадцать лет, выглядел рядом с обоими почти как мальчишка.
И юбиляр, и его супруга, и гости ели, пили, шумно переговаривались…
Взяв в руку рюмку с водкой, Мурашов поднялся из-за стола. Все сразу притихли.
Мурашов повернулся к Сухорукову.
- За твои пятьдесят пять, Василий Егорович, мы уже пили – и не раз, - помедлив, Мурашов хитро улыбнулся. - А теперь настало время выпить за твое новое назначение!
Гости удивленно переглянулись, Сухоруков довольно улыбнулся, а Татьяна Ивановна вопросительно посмотрела на мужа. Он быстро отвел глаза в сторону.
Мурашов продолжал:
- Я знаю: многие уже думали, что через месяц-другой командир Тульской воздушно-десантной дивизии станет генерал-майором запаса, - усмехнувшись, Мурашов воздел глаза к потолку. - Но там решили, что рано еще Василию Егоровичу на покой.
Мурашов поднял руку с рюмкой еще выше.
- А поэтому я предлагаю тост за главного военного советника в одной из дружественных нам стран генерала Сухорукова!
Изумленные гости встали. Сухоруков и Татьяна Ивановна – тоже. Все чокнулись и выпили. Пригубив из бокала вина, Татьяна Ивановна продолжала вопросительно и с легким укором смотреть на мужа.
Когда супруги следом за гостями снова уселись за стол, она придвинулась к нему вплотную.
- Вася, какое назначение? Какая дружественная страна? Почему ты мне ничего не сказал?
Взяв в свои руки ее ладонь, генерал Сухоруков виновато улыбнулся.
- Я и сам узнал об этом только час назад, Танюша. Поверь, - он кивнул на Мурашова. - Геннадию позвонили из Главного управления кадров прямо сюда… Хотел рассказать тебе вечером. А он вот опередил.
Татьяна Ивановна вздохнула.
- Где хоть эта дружественная страна находится?
- В Африке, - ответил Сухоруков и снова положил свою руку жене на плечо.
Они посмотрели друг другу в глаза, и Татьяна Ивановна с иронией покачала головой.
- Какая я была дура… Когда поверила, что ты уйдешь на пенсию.
Мурашов сидел рядом с Тюпаловым, который почтительно подливал генерал-полковнику в бокал минеральной воды. Мурашов наклонился к уху Тюпалова.
- А ты через пару недель жди вызова на собеседование в военный отдел ЦК. Не ударишь лицом в грязь – готовься принимать дивизию.
Тюпалов, с трудом скрывая охватившее его радостное волнение, сдержанно произнес:
- Спасибо, Геннадий Сергеевич.
Мурашов махнул рукой.
- Спасибо скажешь потом.
Раздался звонок в дверь. Смирнова, вскочив из-за стола, не пошла – а побежала открывать, потому что почти не сомневалась, кого она увидит на пороге квартиры…
…Через минуту в зал зашел Александр, за спиной которого маячила счастливая Татьяна Ивановна. Под радостные возгласы гостей отец поднялся ему навстречу. Отец и сын крепко обнялись.
- Ну, здравствуй, сынок, - широко улыбаясь, сказал Василий Егорович.
- Здравствуй, батя, - ласково произнес Александр.
Освободившись из его объятий, Александр поздоровался с гостями, а затем полез в принесенную с собой сумку и достал из нее большую картонную коробку. Александр аккуратно снял с нее крышку, и все увидели в его руках покрытый еще совсем свежим лаком деревянный макет самолета.
Александр протянул макет отцу.
- Это, тебе. Есть у нас в дивизии умельцы… Ты же свой первый прыжок в сорок втором совершал из такого?
Генерал Сухоруков бережно и трепетно принял макет из рук Александра.
- Спасибо.
Глаза юбиляра влажно заблестели. Он погладил макет самолета рукой, как будто живой. Мурашов, поднявшись из-за стола, тоже смотрел на подарок с восторгом и грустью.
- Да, прыгали мы из таких, - ностальгически вздохнув, протянул Мурашов.
Василий Егорович поставил макет самолета на полку секции у себя за спиной, а затем, повернувшись к сыну, хлопнул его по плечу.
- Ну, давай за стол! Раз опоздал – будешь пить штрафную…
… Веселье в квартире генерала Сухорукова близилось к концу.
Александр сидел рядом с захмелевшим отцом. Взяв с секции подаренный ему сыном макет самолета, генерал Сухоруков положил его на колени и вновь принялся рассматривать.
Сбоку от мужа сидела Татьяна Ивановна. Она ласково гладила его по плечу.
Решив, что лучшего момента для разговора, который обещал стать тяжелым, не найти, Александр, сидевший рядом с отцом с другой стороны, придвинулся к нему поближе и откашлялся. Он заметно волновался.
- Бать, надо поговорить, - произнес он вполголоса.
Василий Егорович встрепенулся.
- О чем?
- Я хочу…, - Александр помедлил и решительно выпалил. - Хочу в Афганистан.
Сухоруков, вскинув голову, посмотрел сыну в глаза.
- Рано или поздно ты там окажешься. Эта война не на один год.
- Ты меня не понял, - Александр упрямо сдвинул брови. – Ждать в мои планы не входит. Половина ребят с моего курса уже там… И мне пора… Я написал рапорт.
- И что? Подписали?
Александр понуро опустил голову.
- Нет.
Василий Егорович, в глазах которого мелькнула догадка, хитро улыбнулся.
- Не отпускает тебя Чуйкин?
Александр, тоже улыбнувшись, отрицательно помотал головой.
- Не отпускает.
Во взгляде Татьяны Ивановны, которая внимательно прислушивалась к их разговору, появилась тревога. Она придвинулась к мужу и сыну вплотную.
- Вот что, мои хорошие, - сказала она. - Давайте-ка отложим все разговоры до завтра. Сегодня праздник.
- И то верно, - согласился генерал.
Он положил свою руку на плечо сыну.
- Поговорим завтра, хорошо?
Александр нехотя кивнул. Отец убрал руку с его плеча и, обняв, привлек к себе жену. Затем он повернул голову к Мурашову, который сидел напротив, ковыряясь вилкой в тарелке.
- А не спеть ли нам, Гена, нашу фронтовую?
Мурашов с готовностью отложил вилку в сторону.
Откашлявшись и приосанившись, он низким и сильным голосом затянул:
Там, где пехота не пройдет
И бронепоезд не промчится,
На брюхе танк не проползет,
А пролетит стальная птица…
Сухоруков подхватил припев, и уже в два голоса они стройно пропели:
На брюхе танк не проползет,
А пролетит стальная птица…
Следом за генералами начали петь и остальные гости…
…Когда песня стихла, все сидящие за столом громко зааплодировали.
Спохватившись, Мурашов посмотрел на наручные часы и хлопнул себя по коленям.
- Ну, что, Василий… Завтра мне рано вставать. А от Тулы твоей до Москвы еще надо доехать.
Генерал Сухоруков грустно вздохнул
- Хочешь сказать, пора прощаться?
Мурашов утвердительно кивнул и поднялся из-за стола. Сухоруков жестом попросил его снова присесть. Поляков послушно опустился на стул.
Василий Егорович взял в руку початую бутылку водки, налил ему полную рюмку, а затем наполнил свою, сына и жены. Остальные гости тоже наполнили свои рюмки и бокалы.
Василий Егорович поднял рюмку и улыбнулся Мурашову.