— Странно, что не слышали…
Райму плелся за своим «благодетелем», который так хорошо заботился о нем, но, в сущности, оставался для перебежчика непонятным, с таинственными связями и, видимо, немалыми возможностями. Тогда Райму еще мало знал о деятельности ЦРУ — американского Центрального разведывательного управления, не знал, как оно всесильно и вездесуще, не догадывался о связях месье Леграна с этой зловещей организацией. Он просто шел туда, куда его пригласили, и не задумывался над значением и тем более последствиями своих новых шагов, новых знакомств вдали от родины. Мысли о родине, о покинутой семье, о товарищах он отгонял. А то, что сами американцы наконец-то вспомнили о нем, даже льстило его самолюбию.
В уютно обставленных комнатах парижского бюро «Свободы» пришедших встретили радушно. Высокая статная дама лет сорока доложила о них шефу. «Очень похожа на армянку», — подумал наблюдательный Райму. И не ошибся. Соня Мегриблян когда-то учительствовала в Ереване, но теперь имела французский паспорт и верой и правдой служила своим заокеанским хозяевам. Она свободно владела многими языками, а для секретарши шефа парижского бюро радиостанции «Свобода» это было немаловажно.
Еще по дороге сюда месье Легран проговорился, что шеф парижского бюро радиостанции «Свобода» мистер Макс Ралис является очень влиятельной личностью, имеет широкие полномочия от своего начальства, много разъезжает, принимает «гостей», сиречь предателей и перебежчиков, в Париже, Лондоне, даже Вашингтоне, в его распоряжении — огромные денежные средства. В воображении Райму возник образ могучего человека с начальственным басом, и он даже оробел перед предстоящей встречей.
В хорошо меблированную приемную к ним вышел маленький немолодой человек, очень подвижный и энергичный, с цепкими внимательными глазами и усами с проседью. Но голос — твердый, не терпящий возражений. «Какой шустрый старичок!» — подумал Райму, с интересом наблюдая своего будущего шефа, полковника ЦРУ, начальника «отдела по изучению аудитории и эффективности передач радиостанции «Свобода». Макс Ралис не только устанавливал контакты с советскими гражданами, вербовал перебежчиков, но и засылал в Советский Союз американских агентов под видом туристов, бизнесменов, деятелей культуры, занимался распространением антисоветской литературы. Но про это Райму узнает много позже, а сейчас Ралис изучающе смотрел на него, непрерывно двигаясь по комнате, словно хотел видеть перебежчика из СССР с разных углов зрения.
— Значит, никогда не слышали передач «Свободы»? Странно, странно. И жаль, конечно. Придется для вашего самообразования кое-что показать. Хотелось бы знать ваше мнение. Вы — свежий для нас человек, это интересно.
По словам Ралиса, радиостанция «Свобода» — беспристрастный, объективный источник информации о делах в мире. Она сообщает о таких событиях и фактах, о которых обычно умалчивают советская печать, радио и телевидение. Райму хорошо понял, какие события и факты имел в виду его новый благодетель, но скромно промолчал. И в голову ему не пришло, что даже это простое молчание или молчаливое поддакивание шустрому американцу тоже равноценно предательству.
Подарив карманного формата книжицу Солженицына, изданную заботами ЦРУ на русском языке, мистер Макс Ралис вручил будущему своему сотруднику тексты нескольких передач радиостанции «Свобода». Определилась плата: 100 франков за пять «мнений», то есть несложных рецензий.
Очень предупредительно встретила его на следующий день эффектная секретарша нового шефа. Внимательным был и сам мистер Ралис.
Тексты передач Райму не понравились — были они крикливы и бездоказательны, просто не интересны, и он сказал об этом Ралису.
Американец энергично протопал по кабинету, потом спросил в упор:
— Скажите, а больше вас ничто не смутило?
— Да нет…
— Вот и хорошо! — весело заключил мистер Ралис. — Рецензируйте еще.
Работа оказалась выгодной, за неделю он зарабатывал столько, сколько удавалось получить на химзаводе за целый месяц. И, главное, появилась надежда на добрые перемены. Что ценой предательства — об этом он не задумывался. Его несло на крыльях обстоятельств, и этим обстоятельствам Райму даже не пытался сопротивляться.
В конце мая 1967 года Райму пригласили в американское посольство в Париже для «деловых» переговоров.
Человек, все еще не утративший надежды на «шикарную» жизнь в свое удовольствие, он с радостно колотящимся сердцем вновь пришел к знакомому зданию. Огромные стеклянные двери будто сами распахнулись перед ним, в вестибюле ему уже улыбался высокий смуглый человек в безупречно сидящем на нем дорогом костюме.