Выбрать главу

Он уже наведывался на близлежащие водоемы с металлоискателем и удочками, совмещая копательство с рыбалкой, которая в плане трофеев всегда оказывалась успешнее. Оно и понятно – другие кладоискатели давно все здесь обшарили. Водоемы же в плане комфортной рыбалки оставляли желать лучшего – берега, сильно заросшие кустарником, довольно топкие, не везде даже в болотных сапогах проберешься. Нормально половить рыбу можно было лишь с дамб, где была нормальная глубина и на крючок попадались плотвички, да некрупные окуни.

Павла больше привлекала охота со спиннингом за щукой, которая предпочитала поджидать добычу в верховьях, как правило, сильно закоряженных. Любителей соваться в верховья, из-за множества зацепов и обрывов приманок, было мало. И это Павла устраивало. Эка невидаль, оборвать за рыбалку две-три блесны. Зато можно стать обладателем великолепного трофея. Но главное, – ловить рыбу в этом труднодоступном царстве природы в одиночестве. Надолго задерживаться на выбранном местечке, делать прицельные забросы, неторопливо менять приманки… Ловить, когда тебе никто не мешает – настоящий кайф!

Он знал в округе четыре подобных запруды, образованных благодаря возведению дамб на пути лесных речушек. Недавно на новой карте обнаружил еще один – неподалеку от деревни Холмы. Почему – Холмы-то? Ай, да бог с ним, с этим неуместным названием! Главное, чтобы водоем оказался приемлемым для рыбалки, да еще чтобы дождь не пошел.

Если не повезет, к примеру, к воде из-за заболоченных берегов окажется невозможно подойти, или станет ясно, что рыбы в водоеме нет, можно будет вернуться на шоссе и дойти до другой, проверенной запруды.

Деревенька была тупиковой, дальше – сплошь леса да болота, и возвращаться на шоссе Павлу придется в любом случае. И там, чтобы добраться до железнодорожной станции, – либо ловить попутку, либо звонить Авдеичу, водителю, подвезшего его до Холмов и оставившего номер своего мобильника.

Этот Авдеич показался рыболову каким-то дремучим: лохматый, заросший неровной щетиной, судя по устоявшемуся в машине амбре, давно немытый. Но Павлу детей с ним было не крестить: согласился мужик подбросить до нужного места за недорого, вот и хорошо; пообещал, что вечером готов обратно доставить – вообще прекрасно.

Настроение у водителя было приподнятое. Посадив в машину пассажира, прежде чем тронуться, Авдеич щелкнул ногтем по искусно вырезанной из дерева ложке, свисавшей на веревочке с зеркала заднего обзора, сказал, что сегодня удачный день, и рванул с места. Сразу стал расспрашивать: почему Павел выбрал именно этот водоем; почему ловить собирается на спиннинг, а не на другую снасть; почему приехал один… Последний вопрос Павлу не понравился, и он соврал, что опоздавшие на электричку друзья подъедут позже.

После такого ответа Авдеич, казалось, потерял к рыболову интерес, хотя и посоветовал не забираться в верховья водоема – мол, и рыбы там нет, и сплошные завалы да топь, и что туда никто не ходит, потому как места – жуть. Тем самым он лишь усугубил любопытство Павла, который в любом случае постарался бы исследовать весь водоем и даже пройти вверх по впадающей в него речушке, вдруг обнаружит омут, в котором хозяйка-щука обосновалась…

Деревня со стареньким колодцем-журавлем на околице закончилась, дорога резко повернула, и Павел вышел на дамбу. Ближний берег водоема зарос сплошным кустарником, зато противоположный, более высокий, с упавшими в воду деревьями, выглядел довольно привлекательно. Там рыболов и сделал первый заброс блесны, которая сразу за что-то зацепилась под водой.

Можно было раздеться, сплавать и отцепить блесну. Но Павел не рискнул, – мало ли каким сюрпризом вдруг наградит незнакомый водоем, да и времени на купание терять не хотелось, и вообще – черт с ней, с блесной, проще оборвать леску и привязать другую. Что он и сделал.

Деревья в воду, конечно же, повалили бобры, – только они оставляли такие характерно заточенные пенечки. Павел всегда уважительно относился к этим животным, хотя и жалел погубленные осины, ивы и березки. Но тут уж ничего не поделаешь, законы природы. Один его знакомый, тоже заядлый рыбак, бывший пограничник Леха Леонидыч бобров ненавидел по простой причине – однажды оступился в бобровую тропу, расшиб локоть, да еще и спиннинговую катушку сломал. Павел давно принял за правило – в местах, где обосновались бобры, особенно в прибрежных зарослях травы и кустарника, передвигаться неторопливо, с повышенной осторожностью.

Забрасывать и вести приманки тоже следовало аккуратно, чтобы не зацепить за торчащие коряги. С этой проблемой спиннингист справлялся, но коряг хватало и под водой, и за них Павел одну за другой зацепил и оборвал еще две блесны. И ладно бы хоть рыба клевала, но он добрался уже до верховий, а подводные хищники ничем не выдавали своего присутствия. Водоем, сначала казавшийся симпатичным, нравился ему все меньше и меньше.