– Это тебе, – сказала она.
– Уходи, – не повышая голоса и не отрывая глаз от работы, ответил чужак.
– Почему? Разве я тебе мешаю?
– Я убил дракона.
– Тоже мне причина! – фыркнула девушка и села рядом на чурбан для колки дров. – Что ж теперь, всю жизнь из-за этого медведём в берлоге просидеть?
– Мне ничего не нужно, – чужак резким толчком опрокинул крынку. Молоко вылилось и быстро впиталось в чёрную, ещё сырую от ночного дождя почву. Только несколько капель задержалось на листьях гусиного лука и муравы.
– Дурак, – констатировала девушка.
– Уходи, – всё тем же безжизненным тоном произнёс чужак.
– Заладил одно и то же! Других слов что ли не знаешь? – девушка, раздражённо нахмурившись, подобрала крынку и погнала своих гусей назад к посёлку.
Но на следующее же утро она появилась вновь. И вновь с полной крынкой коровьего молока. Молча поставив её перед чужаком, девушка уселась на привычный уже, по-видимому, ей чурбан. Они так и не обменялись ни единым словом. После полудня девушка ушла в посёлок, оставив на месте не тронутое чужаком молоко. Вернувшись утром, она обнаружила, что крынка пуста. Выпил ли чужак молоко или вновь вылил на землю, но с тех пор девушка стала регулярно оставлять ему молоко и иногда краюху ржаного хлеба. Обычно она молча сидела, наблюдая за тем как чужак работает: как вынимает из воды плетёные морды, как латает свою ветхую одежду, как, взяв самодельные лук и копьё, уходит на охоту, как возвращается, сутулясь под бременем берестяного короба, набитого добычей, как ловко разделывает ножом тушки и затем печёт их на углях… Изредка девушка всё же нарушала «заговор молчания», пересказывая деревенские новости или подсказывая что-либо по хозяйству. Чужак никак не реагировал на эти порывы, и она опять надолго умолкала.
Вполне закономерно, что частые посещения девушкой Драконьего логова не могли оставаться тайной слишком долго. В конце концов, родители дознались куда чуть ли не каждый божий день гоняет гусей их чадо. Разразился семейный скандал: с криком, руганью, слезами и прочими обязательными атрибутами. В итоге девушку на неделю заключили в воспитательных целях в хлев. Здесь пахло свежим сеном, парным молоком и навозом, пахло коровьим дыханием и умиротворяющей тишиной. Дважды в день, приходя доить коров, мать приносила ей еду. Больше всего девушку угнетало вынужденное безделье. Она пожаловалась на это матери и та, с санкции отца, принесла ей ворох выделанных шкурок, ножницы, шило и прочие орудия портняжного ремесла. К моменту, когда её освободили из-под ареста, девушка успела сшить тёплый меховой плащ.
– Надеюсь, теперь ты будешь умнее, – сказал отец, отворив тяжёлую дверь хлева. Умнее девушка была ровно три дня. На четвёртый она вновь стояла у знакомой землянки в Драконьем логове.
– Возьми, это тебе, – девушка протянула чужаку, чистившему ножом какие-то коренья, меховой плащ.
– Уходи, – не глядя на неё, ответил тот.
– Мог бы для разнообразия и спасибо сказать, – девушка положила плащ на чурбан для колки дров и пошла прочь.
Это было на четвёртый день. А на пятый чужак, выйдя вечером из дому, увидел в той стороне, где находился посёлок, столбы густого чёрного дыма. Взойдя же на Дозорный холм, чтобы снести вниз заготовленные загодя дрова, он увидел и причину дыма – четыре узкие боевые ладьи на ближайшей отмели.
По-осеннему пронзительный ветер, особенно ощутимый здесь – на вершине, пробирал холодом даже под новым меховым плащом. Жёлтое и Белое солнца уже скрылись за горизонтом, а угасающее Красное наполнило море холодным жидким огнём, на фоне которого окружающий лес казался не зелёным, а почти чёрным.
Спустившись вниз и начав складывать принесённые дрова в поленницу, чужак увидел стремительно катящийся к нему тёмный шар. Приблизившись, шар обратился в задохнувшуюся от бега девушку, которая почти рухнула всем телом на поленницу и не могла вымолвить ни слова, взахлёб хватая ртом воздух, который холодной сталью резал ей лёгкие.
Чужак не прервал свою работу. Его тусклый, ничего не выражающий взгляд, скользнув окрест, замер на двух воинах с обнажёнными мечами, выскочившими только что на опушку – похоже, они гнались за девушкой от самого посёлка. На мгновение замерев и нервно оглядевшись, они с двух сторон бросились на чужака. Но тут туловище их противника стало неестественно разбухать, шея удлиняться, лицо вытягиваться вперёд, а зрачки сжиматься в вертикальные прорези, напоминающие крепостные бойницы. Последнее, что они успели увидеть – это как лопнула, разлетевшись в клочья, ветхая одежда и за спиной огромного огнедышащего дракона раскрылись перепончатые крылья.