Я осёкся.
— Насчёт синильной кислоты, — произнесла Соня, — ты ведь не серьёзно, да?
— Да это даже дети знают! — гид всплеснул руками, — без обработки маниок смертельно ядовит.
— Блин, я и не подозревал, что у гвинейцев так много общего с японцами, — заметил я.
— Общего? — Адриан снова посмотрел на меня растеряно и даже как-то затравленно.
— Ну, японцы едят рыбу фугу, — ответил я, — если её приготовить неправильно, можно отравиться насмерть. У них этому учатся специальные повара, много лет. Европейцы заказывают фугу, когда хотят испытать острые ощущения. Потому что кто-то периодически всё-таки травится.
— Ну, во-первых, маниок едят не только гвинейцы, а вообще вся Африка, — заметил гид, — а во-вторых не ради острых ощущений и не от хорошей жизни. Это не самая здоровая еда, даже после обработки. Но если бы не маниок — есть было бы совсем нечего. Понимаете? — он вздохнул и добавил: — я мечтаю, что когда-нибудь мы выберемся из этой задницы, где мы находимся сейчас. И сможем перейти на нормальную пищу, как европейцы.
Я отметил про себя это «мы». Хоть парень и представился «наполовину русским», но, похоже, он ощущает себя местным в гораздо большей степени.
— Это было бы справедливо, — дипломатично заметил я.
— Конечно! — горячо согласился Адриан, — когда полетим завтра, вы увидите, насколько наша страна богата. Тут есть уран, алюминий, золото… мы не уступаем Европе по древности культуры. Да что там: мы сами толком не знаем, что у нас на самом деле есть. Потому что изучать было некому.
— Интересно, а почему местные даже между собой говорят на французском? — спросила Соня.
— Далеко не всегда, — улыбнулся Адриан, — французский — это язык межнационального общения. Универсальный. Как английский в Индии.
— У вас много национальностей? — спросил я.
— Три основных, и ещё много мелких. Это большая страна. Больше, чем кажется из Европы.
— Да, — согласилась Соня, — вероятно, вы правы.
— Понимаю, что сейчас вы видите нищету и неустроенность. Но, поверьте, мы добиваемся прогресса. Было гораздо хуже, — вздохнул Адриан, — мир меняется, и у нас появляется шанс. И то, что вы направляетесь изучать, может спасти очень много жизней. Вытащить из нищеты.
Гид понял, что увлёкся и сболтнул лишнего. Он опустил глаза, и принялся жевать очередной кусок говядины.
— Что вы об этом знаете? — всё-таки решился спросить я через минуту. В конце концов, Эльвира не накладывала никаких ограничений на общение с местным, да и Адриан не русский лётчик, чтобы следовать каким бы то ни было «допускам».
— Не многое, — вздохнул гид, — проклятое место, по мнению местных. Ну а как иначе? Все древности у нас считаются табу, местные стараются обходить их. И, наверно, правильно делают.
— И что, много у вас таких мест? — поинтересовалась Соня.
— Дофига и больше, — улыбнулся Адриан.
— А что значит «проклятое»? — продолжала Соня, — что будет, если там побываешь?
— Ну, считается, что в заброшенных местах водятся гули, — ответил гид, пожав плечами, — но это, скорее, арабское влияние. Мы мусульманская страна, знаете ли, со всеми вытекающими. И нечисть у нас тоже арабская. Конечно, у местных племён есть свои названия для злых духов и оборотней. Но про гулей знают все.
Соня посмотрела на меня многозначительно, но я промолчал.
Глава 2
Вставать пришлось довольно рано, в шесть по местному времени. Адриан разбудил меня звонком с ресепшн. Вставать было тяжело: сказывался джет-лаг, и общее утомление от обилия впечатлений.
Кое-как приняв душ, я спустился в столовую. Тут был накрыт довольно скудный по европейским меркам шведский стол, но яичницы и бутерброда с сыром мне вполне хватило для того, чтобы насытиться.
Соня присоединилась ко мне минут через пять. Судя по её виду, она вообще не спала.
— Эй! — я окликнул напарницу, когда она появилась в дверном проёме, — сюда!
Она медленно, как сомнамбула, подошла и опустилась на стул. Я налил ей кофе из стеклянного кувшина.
— Спасибо, — кивнула Соня.
— Ты как вообще?
— Да не очень, — она покачала головой, — вроде окна закрыты были — но Арти! Вокруг меня всю ночь летали комары! Я пшикала средством каждые пятнадцать минут, а оно дико вонючее, у меня от него голова болит! А через полчаса они опять жужжать начинали! И под одеялом было дико жарко, а вылезти — страшно!
Я недоумённо заморгал.
— Ты чего? Забыл, что тут малярия повсюду?
— А-а-а, — кивнул я, — вот оно что…
— Я не хочу болеть!
— Слушай, у нас есть хорошее лекарство, — заметил я, — переживать нечего! Да и далеко не каждый комар несёт заразу.