— Да ведь сегодня воскресенье! — ужаснулась старуха. — Заутреню проспала!..
Она поспешно надела на немощные плечи мантию, на голову — клобук, взяла четки, посох и заторопилась в часовню. Завернула за угол и обомлела. На речке, пониже родника, как муравьи копошились ребята Копали пригорок лопатами, куда-то носили землю, забивали сваи поперек реки.
— Вот он сон-то!.. Последнюю святыню рушат, до источника добрались!..
Это был уже не сон. Парней в выцветших гимнастерках, девушек в красных и синих косынках было куда больше, чем бесенят. У монахини закипело сердце, из груди вырвался стон.
Вдруг она увидела свою племянницу Фиму с носилками. Спереди носилки нес человек в фетровой шляпе и плаще. Он ступал осторожно, носить землю для него, кажется, было не очень привычно. Поравнявшись со старицей, он вежливо уступил дорогу, Фима отвернулась и опустила голову.
Неужели Фима, ее племянница, на святыню посягнула!.. Задрожав от гнева, старица взмахнула посохом и хотела ударить нечестивицу, но старческие руки промахнулись, удар обрушился на человека в шляпе.
Он бросил носилки, ухватился за посох. В глазах не было испуга, злости, только — удивление.
— Будь проклята, богоотступница! Трижды проклята! Во веки веков!.. — вопила монахиня. Клубы пены выступили на иссохших губах.
Вот так на!.. Назар Назарович сваи забивает! А на школьном совете голосовал против. Сережа вез тачку и глядел, как Скворечня вместе с Бородиным и ребятами, ухая, поднимают тяжелую бабу и с размаху бьют по бревну. Значит, не посмел противиться, Евграф и его запряг!.. А это что за старуха в рваном платье, подпоясанном широким ремнем, грузит щебень на телегу?.. Вот дурачок не узнал! Химичка Наталья Францевна!
На строительство станции вышел весь городок — ученики, преподаватели, библиотекарша Дарья Фоминична, даже сторож-инвалид. Рядом с Сережей девушки копали землю и переговаривались:
— Женька не отходит от Клавдии Ивановны!
— Камни за нее на носилки накладывает!
Клавдия Ивановна оступилась, Женька подхватил ее и легонько обнял. Учительница отскочила, словно обожглась крапивой.
— Вы с ума сошли, Новоселов!..
Нет, это переходило всякие границы. В последние дни Клавдия Ивановна чувствовала явные знаки внимания Новоселова. Он встречал ее у школы, провожал после уроков до учительской, открывал двери. А вчера она нашла в сумочке записку. Она хотела по душам поговорить с учеником, убедить его не делать глупостей. Но сейчас решила сделать по-другому. Когда объявили перерыв и строители уселись, где попало, Клавдия Ивановна ледяным тоном сказала:
— Надо, товарищи, решить срочный вопрос. Не возражаете?.. Я получила от одного ученика письмо… «Дорогая Клавдия Ивановна, разрешите с вами познакомиться, я вас люблю»…
Лица ребят вытянулись, кто-то ойкнул, и вдруг берег Абанерки вздрогнул от хохота.
— Вот это да!
— Держите меня, девчонки, умру от смеха!
— Клавдия Ивановна, кто писал?
Учительница покраснела и кое-как сдержала улыбку.
— И вот я хочу в присутствии группы ответить. Мы давно знакомы, а до любви он не дорос, пишет с ошибками.
Хохот опять взметнулся над рекой.
— Здорово!
— Да кто это? Кто?
Женька спокойно сидел на камне и, не спеша, разминал папиросу.
— Товарищ Новоселов! — шагнула к нему Рая. — Разрешите с вами познакомиться!
— Отстань, чертова Скворечница! — оттолкнул ее Женька. — Иди в канцелярию, знакомься с приказом. Тебе выговор за неположенный звон на колокольне объявили. Скворечня Скворечне выговор объявил…
Женька говорил правду. Руководители городка как-то узнали о Раиной проделке, на дверях канцелярии висел приказ, и подписал его почему-то Скворечня.
— Дочери выговор!..
— Молодец Скворечня! Вот это по-правильному! — одобрили ребята.
— Это Женька на нее донес, — шепнула девочкам Клава.
Мимо шел Бородин с саженью.
— Что за собрание?
Ребята и девушки прикусили языки, учительница еще больше покраснела.
— Просто так… Разговариваем о работе.
Когда широкая спина и соломенная шляпа скрылись за кустом, Сережа, разозлившись, сказал:
— Ну, и подлюга ты, Женька! Клавдия Ивановна тебя не выдала, а ты Раю выдал.
— Да ну вас к черту! — швырнул Женька папиросу и пошел по берегу.
— Подъем! Подъем! — сердито кричал откуда-то Чуплай.
Фима с Лойко носили землю на носилках.
— Ой, Аркадий Вениаминович, а ведь вы, наверно, никогда не держали лопату! — смеялась Фима. — Как левша, берете.