Сережа тоже хлопал и радовался: Ленин поправляется!.. Хорошо здесь, обо всем можно спросить, и на все Клавдия Ивановна отвечает. А может, во второй ступени все уроки такие?
Спрашивали обо всем: когда придет коммунизм, почему Интернационал называется третьим, почему нет учебников. Но вот Клавдия Ивановна раскрыла тетрадку.
— А теперь, друзья, я буду вас знакомить с программой…
В это время зазвенел звонок, и все засмеялись.
— Ай, как быстро время пролетело! — удивилась учительница. — Чего же я в журнал запишу?
— Беседа по обществоведению! — подсказал Чуплай, и Клавдия Ивановна согласилась.
На перемене ребята расхаживали по коридору, о чем-то громко спорили и смеялись, а новичок одиноко стоял в углу. Заговори с кем-нибудь, опять на смех поднимут. Сережа, наверно, простоял бы так всю перемену, но подошел долговязый Женька Новоселов, с которым они вместе поступили в Абанер. Женька сладко потянулся и похлопал Сережу по плечу.
— Вот это вторая ступень! К черту дневники, табели, отметки! Свобода!.. Не зря мы с тобой, Сережка, за 20 верст сюда притопали.
Хвастун Женька! Поучился в гимназии и задается. Дневники и табели Сережа ни одним глазом не видал.
— А учительница боевая! Обществоведение преподает, географию да еще литературу. Видал!.. И на лицо смазливенькая! — прищурился Женька. — Как бы с ней познакомиться?..
— Разве ты не знаком?
— Молчи, сосунок! Дроби знаешь, да до прочего не дорос.
Женька щелкнул медным портсигаром, не спеша закурил папиросу. Курить в школе на виду у преподавателей! Женьку, конечно, вызовут в учительскую или к самому заведующему Бородину. Но ничего такого не случилось. Несколько ребят тоже дымили папиросами, и никто к ним не придирался.
— Эй, пацаны, закурить есть? — подскочил ершистый парнишка. — Уши посинели без табаку. Хоть затянуться дайте.
Уши у парнишки были не синие, а просто грязные. Женька поморщился, сунул ему окурок и пошел вразвалку по коридору.
— Это не Аксенок, а цыганенок! Хлеба дай! Соли дай! Ты его не приваживай.
Сережа будто не расслышал. До чего скупущий этот Женька! Такой же, как его отец, лавочник в Буграх.
Возле кабинета математики их догнала Рая Скворечня, стриженная под мальчика девчонка с лукавыми глазами и вздернутым носом. На ней была мужская рубашка, рукав на локте разорван, а под носом синело чернильное пятно. Она оттолкнула Женьку и загородила перед Сережей вход в двери.
— Сознавайся, новенький, влюбился в Горинову? Не сознаешься — не пущу!..
Кругом захохотали, а больше всех сама Рая, в дверях образовался затор. Сережа не знал, смеяться ему или сердиться.
— Сознавайся! Сознавайся! — приговаривала Рая и крепче зажимала цепкими руками Сережины ладони.
— Эй, вы там!
— Чего дорогу загородили?
— Хватит дурака валять, Раечка-таратаечка! — кричали сзади.
Наконец Валька Гуль потащил Раю в класс за плечи, ребята надавили на кучу из коридора, толпа с шумом и смехом прорвалась в двери.
Урок математики ничуть не походил на урок обществоведения. Человек с грустным задумчивым лицом, тот самый, который принимал экзамены и которого звали Аркадием Вениаминовичем, даже не сказал «здравствуйте», а только кивнул головой и стал писать на доске алгебраические знаки. Под его рукой вырастали стройные ряды отлично выписанных формул, плюсов и минусов. Учитель отступал на шаг, глядел на доску и только изредка взглядывал на класс.
— Подчеркнем иксы в первой степени палочкой, иксы во второй — двойной линией, в третьей — галочкой. Ясно?
— Ясно! — поддакнул Валька и посадил на тетрадь огромную кляксу. Ребята прыснули, поднялась возня.
Учитель ничего не сказал, подождал, когда настанет тишина. Сейчас между кафедрой и партами протянулись незримые нити, которые связывали этого нелюдимого человека с бойкими подростками. Но вот кончилось объяснение, и лицо учителя снова стало отрешенным. Он равнодушно написал на доске домашнее задание и склонился над журналом. В классе поднялся ропот.
— Куда столько!
— Пятнадцать примеров!
— Дрова после обеда пойдем заготовлять!
Рая Скворечня насмешливо спросила:
— Аркадий Вениаминович, а зачем нам эти иксы? Картошку с ними не варят, мануфактуру не делают и дрова не пилят. Они только в задачниках и есть.
Класс насторожился.
Учитель грустно улыбнулся и пожал плечами.
— По молодости вы сказали отчаянную чушь, Скворечня.
— А вы все-таки объясните, Аркадий Вениаминович! — пристали ребята.