Вот это «вы» окончательно убило Сережу. Значит, Светлаков не просто напускает важность, все они сговорились.
— Не знаю…
— А могли, как бандит, ударить Новоселова топором?
У Сережи вспотел лоб. Горошина считает его бандитом!
— Не знаю. — И опять уставился в угол.
Чуплай приподнялся и проговорил с издевкой:
— Обвиняемый ничего не помнит, ничего не знает. Вы не прикидывайтесь дурачком, не поверим!
И это говорит тот, кто живет в одной комнате с Сережей, вместе пьет и ест, делится последним куском! На Сережу смотрели глубокие как пропасть глаза, холодные и злые. Он хотел сказать, что этого больше никогда не случится, что ему стыдно, но взглянул на Чуплая и снова стал смотреть в угол, в пустоту. Все равно не поверят, они даже не хотят назвать его на «ты».
Слово попросила защитник Клавдия Ивановна.
— Ну, а сейчас-то вы осознали? Если бы снова кого-нибудь оскорбил Новоселов, вы бы опять стали драться?
Сережа поднял голову.
— Если бы он снова так сказал, я бы опять ударил.
В зале сдержанно засмеялись. Клавдия Ивановна грустно повела плечами. Она хотела помочь Сереже, а получилось наоборот.
Светлаков стал допрашивать Женьку и разрешил Сереже сесть. О чем говорил Женька, Сережа сперва не слышал. Если бы этого не было! Нет, теперь ничего исправить нельзя…
Женька держался уверенно. Он никого не оскорблял, не дрался, только защищал себя.
— А если бьют? Неужели бежать? Так я не трус.
— Правильно!.. — кто-то поддакнул в зале, но его тотчас оборвали и загалдели со всех сторон.
— Ничего неправильно!
— Мало ему Зорин надавал!
Светлаков свирепо потряс колокольчиком.
— Но суду точно известно, что вы оскорбили одного человека. Так или нет?
Женька воровато отвернулся.
— А чего я сказал? Она, мол, такая…
— Какая такая?!. — вспыхнула Горошек. — Я бы тебе тоже за это оплеуху дала!..
Гул возмущения пробежал по скамейкам, опять все посмотрели на Клаву, она опять спрятала голову.
— Суд постановил, эти самые слова не расшифровывать, — сказал Светлаков. — Но вам, Новоселов, мы этого не простим.
Женьку допрашивали еще строже. Ему напомнили, что он старше, сильнее, он пинал Зорина ногами и первый схватил полено. Под перекрестными вопросами заседателей и обвинителя парень совсем растерялся и больше не оправдывался.
Наталья Францевна говорила о чем-то совсем непонятном. Второступенцы не умеют уважать друг друга, оскорбляют лучшие чувства. «Какие чувства?» — подумал Сережа и прислушался.
— Прихожу на урок, а на доске какая-то глупость про Зорина и Горинову в виде химической формулы.
Ребята улыбнулись, но тотчас стали серьезными.
— Дать щелчок, стукнуть по шее — стало у нас в порядке вещей. Ребята хватают девушек за локти, те визжат, и некоторые даже не обижаются. И вот эти самые слова. Мы решили их не повторять, потому что неудобно. Но почему удобно их говорить? Говорить и думать друг о друге всякие гадости?.. Наш городок носит имя Третьего, Коммунистического Интернационала. А разве это коммунистическое отношение?..
В зал летели гневные слова, их ловили с жадностью, и много дум родили они в молодых головах. Свидетельница перевела дух.
— Простите, товарищи, немного отклонилась. Ячейка комсомола и учком поступили правильно, отдав под суд нарушителей порядка, и они должны понести суровое наказание… Суровое. Но это не все. Давайте объявим решительную борьбу всем таким словам. Прошу мое предложение записать в судебный протокол!..
Ребята дружно захлопали в ладоши, Сережа вздохнул свободнее. Речь Натальи Францевны родила слабую надежду. Может, еще не исключат. Однако надежда сразу погасла, как только начал говорить обвинитель. Слова Чуплая были беспощадны, доводы тверды, а черные глаза зло поблескивали.
— Зорин с Новоселовым могли убить друг друга. Можем мы с этим мириться? Тогда на нас будут показывать пальцем: «Вот, мол, школа, где шеи ломают!» Нечего церемониться, каленым железом такие дела выжигать!..
— Больно вострый!
— Ему не секретарем ячейки, прокурором быть!
— А ведь, пожалуй, исключат! — донеслись до Сережи обрывки голосов.
Теперь все. Прощай, вторая ступень!.. Оборвалось самое хорошее, самое дорогое в жизни. И не было никакой возможности спасти его…
Сережа совсем не знал, что подразумевал Чуплай под словами «каленым железом выжигать». После драки комсомольцы в полном составе явились к Бородину.
— Евграф Васильевич, — приступил с порога Чуплай. — До каких пор сынки кулаков и лавочников будут наших ребят бить?.. Ячейка постановила передать дело о Новоселове в народный суд.