Больше никаких ошибок и неумелых попыток. Девчонка должна умереть, здесь и сейчас, в хаосе и смятении этой битвы. Никто не узнает, как и почему она погибла. Не было сомнений в том, кто должен сделать эту работу. Она. Хотя ныне Матриарх была Императрицей, которая должна стоять выше подобных грязных дел, она единственный человек, кому здесь можно доверять. Глиф, состояние Бурехода и даже гость в храме — все это сейчас не имело значения. Главное — убить Кэнди Квокенбуш. Девчонка была мерзостью, уродом, и потому должна умереть. Только когда она взглянет в ее мертвое лицо, вкусит ее глаза, сердце и печень, можно будет с уверенностью сказать, что Первая Империя Полуночи пришла.
Комната, где стояла Кэнди, по причинам, известным только создателям Бурехода, ломалась снизу и сверху; металлические панели, из которых были сделаны стены, гнулись, словно куски фольги. Трещины бежали по окну слева и справа. Кэнди отошла подальше, опасаясь, что стекло разобьется, и направилась к дверям, осторожно ступая по полу, который постепенно проваливался вниз. Дверная рама потрескалась, дверь заклинило. Она потеряла почти десять секунд, пытаясь открыть ее, прежде чем поняла, что физическая сила здесь не поможет. Придется использовать магию.
Давным-давно ее любопытный ум выудил из личного гримуара Боа заклинание «Кри Наз Ат» и запомнил его по одной причине — оно было простым. В заклинании содержалось всего девять слогов, три из которых составляли его название.
Сосредоточив взгляд на искореженной двери, она произнесла:
— Кри Наз Ат
Бай Ту Ху
Ят
Ют
Я.
Слоги пробудили в ее сознании образ молота. Четыре звука для бойка, пять — для рукояти, которую она мысленно сжала, обхватив пальцами «Ту Ху Ят Ют Я».
Слова ударили в дверь, и на металлической поверхности возник неровный кратер четырех футов в диаметре. По рукам Кэнди прошла болезненная отдача, казавшаяся сильнее из-за полной неожиданности. Это было нечто совершенно новое: она создала оружие заклинанием и действовала им в реальности. Теперь, наконец, она понимала, что делает.
Крепче ухватившись за Ят Ют Я, она с силой ударила в дверь. На этот раз Кэнди подготовилась. Она полностью слилась с оружием мыслями, сухожилиями, кровью и плотью. Она стала мостом между слогами и той силой, которую они создавали. Она превращала слова в действие, в мощь, которую нельзя было игнорировать.
И вновь она ударила в дверь заклинанием:
— Кри Наз Ат Бай Ту Ху Ят Ют Я!
И та отлетела прочь.
Бабуля Ветошь услышала шум ломающейся двери, но во всеобщей какофонии не обратила бы на него внимания, если б этот звук не сопровождался всплеском силы с нижнего уровня, магической подписью, которую она немедленно распознала. Девчонка была там, всего в нескольких перегородках от нее. Она ее звала. И если она знала, что Квокенбуш рядом, та в свою очередь знала, что Ведьма приближается.
— Я иду к тебе, — сказала Матриарх.
В Храме Нефаури Кристофер Тлен, опустошенный страхом, прошептал заклинание, породившее слабый свет. Это было слабое мерцание, но его оказалось достаточно, чтобы увидеть зиккурат погасших свечей.
— Что ты делаешь? — пробормотал Зефарио, и его шепот был услышан, несмотря на какофонию.
— Я должен найти дверь.
— Ты не захочешь видеть Нефаури, поверь мне.
Но было слишком поздно. Огонь умножался, перескакивая с фитиля на фитиль, поднимаясь по зиккурату, распространяясь вверх и наполняя храм желтовато-золотистым светом.
Краем глаза, в противоположном конце огромного храма, Кристофер увидел дверь, которая была приоткрыта и вела в темноту. Затем нечто, жившее в этом темном месте, распахнуло ее и вылетело наружу, мгновенно увеличившись в размере и превратившись с огромную бесформенную тень, лишенную признаков какой бы то ни было анатомии.
Взгляд на Нефаури мог убить, но в тот момент слепой решил действовать и сунул руку в карман куртки. Увидев переливчатость, которую вытащил Зефарио, Нефаури резко закричал, и из ушей, носа и рта слепого полилась кровь.
Он хотел то, что находилось в руках Зефарио — последний фрагмент Абаратарабы. И будучи тем, кем он являлся, Нефаури знал лишь один способ получить желаемое. Убить.