Выразив почтение существу, Бабуля Ветошь отвернулась от своей армии, число воинов которой продолжало увеличиваться по мере того, как из корабля появлялись новые горящие заплаточники, и прошептала только один приказ. Кэнди услышала слова Ведьмы ясно и отчетливо.
— Убить всех.
Глава 70
Одни камни
Кэнди смотрела, как горящая, нестройная армия заплаточников спускается со склонов Галигали, как перед ними шествует императрица, одетая в платье из душ, а позади них и над ними плывет Нефаури вместе с полумертвым Зефарио, висящим в темном воздухе, словно ужасный трофей. Ей вспомнились фрагменты песни, впервые услышанной на Балаганиуме. Бессмысленный стишок, который она негромко напевала, наблюдая за спускающейся армией:
Пока чудовища спускались, она смотрела на них, понимая, что не в состоянии их остановить. Повернувшись к толпе, которая появилась из глифа, она увидела, что к ней идут Шалопуто и Газза. Газза махал ей рукой. Она вновь посмотрела на приближающихся врагов. Они были в пяти минутах ходьбы. Не больше.
Тогда она побежала к Шалопуто и Газзе. Тот был уже близко и крикнул:
— Ты в порядке?
— Не знаю, — ответила она. — Вряд ли.
Когда она подбежала, он раскрыл руки и крепко обнял ее. Она ответила столь же крепким объятием, и это заставило Газзу сжать ее сильнее. Шалопуто обнял их обоих, на что никто не возражал.
— Что нам теперь делать? — спросил Шалопуто.
— Мы должны защищаться, — ответила Кэнди. — Другого выбора нет.
— Я обеими руками за хорошую драку, — сказал Газза, — но у нас нет надежды победить. Взгляни на них! Они горят и все равно идут. Нет ног, а они ползут.
Кэнди посмотрела в сторону вулкана. Приближение заплаточников выглядело поистине устрашающим. Хотя несколько наиболее поврежденных существ в конце концов погибли на склоне горы, гораздо большее их число продолжало свой нетвердый спуск.
— Абаратараба полностью использована, — сказала Кэнди. — Во мне еще есть магия, но боюсь, что больше никаких глифов.
— А если попытаться сбежать с острова по воде?
— Шансов нет, — сказал Шалопуто. — Изабелла переливается через Край Мира. Если мы попадем в эти воды, то тоже свалимся.
— Будет много жертв, — мрачно произнесла Кэнди. — Мы должны стоять здесь.
— Нас все равно привезли сюда умирать, — напомнил ей Шалопуто. — По крайней мере, так у нас есть шанс.
Из глубин Галигали донесся еще один взрыв, настолько мощный, что разорвал переднюю половину Бурехода. Это не отвлекло Бабулю Ветошь от приговоренных. Она продолжала идти вниз по дымящему склону.
— Интересно, что произошло с Кристофером? — спросила Кэнди.
— Он там, — сказал Шалопуто.
— Я его не вижу.
— Я видел его, клянусь. Он идет сзади, но он точно там.
Кэнди посмотрела на армию с новым интересом.
— Ты уверен? — спросила она.
— Абсолютно.
— Ха, — сказала Кэнди. — Три поколения Тленов. — Она посмотрела на Газзу и Шалопуто. — Думаю, мы встретим их вместе.
Глава 71
Казнь
Тлен набросил на себя Полог Отвлечения с низким разрешением, чтобы заплаточники, между которыми он шел, не обращали на него внимания, но едва ли это имело значение. Они сосредоточились на тех, кого собирались казнить. Поэтому через некоторое время он просто позволил заклинанию рассеяться, зная, что либо они его не видят, либо им все равно. Только когда Тлен осознал, что девушка из Цыптауна начала идти навстречу армии его бабки — понять выражение ее лица было невозможно, — он вновь вернул себе Полог, скрывшись из вида.
В этом невидимом состоянии у него было немного времени, чтобы привести в порядок свои мысли. Он больше не знал, кому предан, и есть ли какие-то преимущества у той или другой стороны. Много лет он подчинялся приказам своей бабки, большую часть времени выполняя рабскую работу, и что это ему принесло? Смерть и горькое воскресение на каменистом пляже. А любовь? Ха, любовь! Она еще более жестока, чем преданность. По правде говоря, эта любовь чуть его не убила. Возможно, было бы милосерднее, если б так оно и произошло. Но вместо этого из-за любви он выглядел дураком: из него вытянули всю магию, которую он изучил, и оставили ни с чем, даже без поцелуя в качестве компенсации. Он горевал. Небеса знают, как он горевал. Но еще больше он злился; в его сердце полыхал гнев, и чтобы от него избавиться, ему пришлось унизиться до убийства.