— Рассказать что? — спросил слепец.
— О людях из места, которое называется Цыптаун. Просто всякие истории, — сказала Люпта. — Не знаю, правда это или нет.
— Все равно расскажи.
— Расскажи ему про девочку. О ней все говорят, — вставил кто-то из приятелей Люпты.
— Кэнди… Квокенбуш… — проговорил слепой, отчасти самому себе.
— Ты видел ее в своих картах? — поинтересовалась Люпта. — Знаешь, где она сейчас?
— А что?
— Ты ведь знаешь!
— Даже если так, что тебе до этого?
— Мне надо с ней поговорить! Я хочу быть, как она! Люди обсуждают все, что она делает.
— Например?
Голос Люпты понизился до шепота.
— Наш священник считает, что говорить о ней — грех. Он прав?
— Нет, Люпта. Думаю, он не прав.
— Однажды я сбегу. Обязательно! Я хочу ее найти.
— Будь осторожна, — сказал Гадальщик. — Сейчас опасное время, а будет только хуже.
— Мне все равно.
— Тогда приди хотя бы попрощаться, дитя. — Гадальщик покопался в кармане и вытащил несколько патерземов.
— Вот, — сказал он, протягивая Люпте монеты. — Спасибо, что принесли мне вещи с берега. Разделите это между собой, только по-честному.
— Конечно! — сказала Люпта. И, довольные наградой, друзья направились по дороге к деревне, оставив Гадальщика наедине с его мыслями и собранием предметов, которые принесли ему море, дети и обстоятельства.
Сорванцы прибыли в подходящий момент. Возможно, благодаря этим остаткам он лучше поймет Расклад. У карт и мусора было много общего: и то, и другое — собрания ключей к тому, чем мир был в лучшие времена. Он вернулся в дом, сел за стол и взял в руки нераскрытые карты. Выложил еще две, и после них открылась та, что представляла Кэнди Квокенбуш. Ее было нетрудно определить. Карта называлась Я Есть Они. Он не помнил, чтобы видел ее раньше.
— Так-так, — пробормотал он. — Взгляните-ка на нее. — Он постучал по карте пальцем. — Что дает тебе право быть такой сильной? И какое отношение ты имеешь ко мне? — Девушка, изображенная на карте, смотрела прямо на него. — Ты несешь мне радость или горе? Должен сказать, горя мне уже хватило. Больше я не вынесу.
Я Есть Они глядела на него с большим сочувствием.
— Да, — сказал он. — Ничего еще не закончено. По крайней мере, теперь я это знаю. Будь ко мне добра. Если это в твоей власти.
После разговора с Кэнди Квокенбуш ему понадобилось еще шесть с половиной часов, чтобы понять, что он, наконец, закончил с Раскладом. Он собрал все карты, пересчитал, удостоверившись, что колода полная, и вышел на улицу, взяв их с собой. С тех пор, как он видел Люпту и ее товарищей, ветер значительно усилился. Порывы стремительно огибали угол дома, толкая его, пока он шел к краю утеса; колода карт в его руке дрожала.
Чем дальше от крыльца он отходил, тем менее надежной становилась земля; твердая почва уступала место гальке и грязи. С каждым его шагом карты трепетали все сильнее. События, которыми они до сих пор не могли поделиться, превращались в неизбежность.
Внезапно ветер набрал силу и швырнул его вперед, словно желая унести в мир. Правая нога ступила в пустоту, и он начал падать, ясно видя перед мысленным взором бурлящие волны Изабеллы. В голову одновременно пришли две мысли. Одна — что он не видел этого (своей смерти) в картах. И вторая — что он ошибся насчет Кэнди Квокенбуш. Он ее не встретит, и это его опечалило.
В этот момент две маленькие, но очень сильные руки схватили его за рубашку и потянули прочь от края. Вместо того, чтобы упасть вниз и разбиться, он опрокинулся назад, приземлившись прямо на своего спасителя. Им оказалась маленькая Люпта.
— Я так и знала, — сказала она.
— Что знала?
— Что ты собираешься сделать что-то глупое.
— Я не собирался.
— А выглядит наоборот.
— Меня толкнул ветер. Спасибо, что спасла меня от…
— Карты! — воскликнула Люпта.
Его рука ослабла и не смогла удержать колоду. Очередной порыв ветра выхватил ее из руки Гадальщика, и со звуком, похожим на аплодисменты, карты поднялись в воздух и унеслись прочь.
— Пусть летят, — сказал слепец.
— Но как ты будешь зарабатывать без них деньги?
— Небеса обо мне позаботятся. А если нет, я проголодаюсь. — Он встал. — Так или иначе, это лишь подтверждает мой выбор. Моя жизнь здесь закончена. Настало время вновь повидать Часы, в последний раз, прежде чем я и они уйдут.
— Хочешь сказать, они исчезнут?
— Да. Скоро многое исчезнет. Города, принцы, вещи отвратительные и вещи прекрасные. Всё уйдет. — Он помолчал, глядя невидящими глазами в небо. — Много ли сегодня звезд?