— Значит, если бы ты постучала в дверь Каспара Захолуста без Боа…
— Мы бы оба сейчас были его рабами.
Шалопуто покачал головой.
— Ошибаешься. Я прекрасно помню твои глаза, когда Захолуст впервые меня позвал.
— Ты висел вниз головой на потолочной балке.
— Верно. Я смотрел тебе в глаза — как сейчас помню, — и знаешь, что я видел?
— Что?
— Того же самого человека, которого я вижу сейчас. Кэнди Квокенбуш из Цыптауна. Которая пришла спасти мне жизнь.
— Но…
Шалопуто поднял палец.
— Я еще не закончил, — сказал он. — Ты явилась вызволить меня из ада, в который превратил мою жизнь Захолуст. Возможно, ты не понимала, что пришла именно за этим, но так оно и было. Ты можешь составить список людей, пострадавших из-за того, что ты пересекла границу между Иноземьем и Абаратом, но и я могу составить список тех, кто все еще жив или чья жизнь стала лучше благодаря тебе. Подумай о людях, что жили в страхе перед Кристофером Тленом. Ты избавила их от этого страха.
— Правда? Или освободила место для того, кто еще хуже, чем он?
— Имеешь в виду Бабулю Ветошь?
— Пока что ее. Но, быть может, есть кто-то гораздо хуже, чье имя мы даже не знаем.
— Ты права. В Абарате есть своя доля ужасов. Как и в Иноземье.
— Да.
— Но ведь это не ты их сюда призвала. Разве ты можешь обвинять себя в существовании всех извращенных и ядовитых душ Абарата?
— Нет. Это было бы глупо.
— А ты не глупая, — сказал Шалопуто. — Какая угодно, только не глупая. Даже если ты уплывешь прямо сейчас, Абарат больше никогда не будет прежним. В нашей памяти навсегда останется этот краткий золотой век. Век Кэнди.
Такая мысль ненадолго развеяла ее мрачный настрой.
— Век Кэнди! — захохотала она. — Ничего более глупого ты не говорил!
— А мне казалось, это звучит довольно поэтично, — ответил Шалопуто. — Но если ты считаешь, что это глупо, у нас есть лишь один способ перестать делать из себя идиотов.
— И какой же?
— Ты останешься. Все просто и ясно.
Смех Кэнди угас, и она надолго задумалась. Наконец, она сказала:
— Вот что. Я останусь, пока не разрешится все это дело с Боа. Как тебе?
— Лучше, чем если бы ты собралась уплыть прямо сейчас. Конечно, существует вероятность, что тайна принцессы Боа никогда не будет разгадана. В этом случае ты останешься с нами навсегда. — Он ухмыльнулся. — Вот ужас, правда?
Воцарилась тишина, и взгляд Кэнди вернулся к краю лодки. Одинокий спрут, которого она заметила прежде, нашел себе товарища.
— О нет! — внезапно воскликнула она. — Финнеган!
— А что с ним?
— Боа собиралась найти его, как только покинет Вздор. А он обрадуется и поверит всему, что она наговорит!
— Кое-что из этого может оказаться правдой.
— И что же?
— Вдруг она все еще его любит?
— Она? Любит? Нет.
— Откуда ты знаешь?
— Потому что я видела ее изнутри. Я шпионила за ней, следила за ее снами. В сердце Боа есть место только для одного человека.
— Для нее самой?
Кэнди кивнула.
— Думаешь, она сможет причинить ему вред?
— Она на все способна.
— Тогда мы должны его найти.
— Согласна, — ответила Кэнди.
— Наверное, мне надо грести, — нерешительно произнес Шалопуто.
— Будем грести вместе, — предложила Кэнди.
— Итак… держим путь на Смех-до-Упаду? Там должны быть братья Джоны. Мы найдем их с помощью небольшого колдовства, а затем сядем на паром до острова Частного Случая.
— Думаю, на сегодня с меня хватит магии.
— Понял, — кивнул Шалопуто. — Тогда отыщем его старыми методами. И как-нибудь позже обсудим, останешься ты или уплывешь…
— Я не передумаю, Шалопуто.
Он хитро улыбнулся.
— Позже, — повторил он.
Глава 23
Хладная жизнь
На западном берегу острова Черного Яйца, где горы Пия образуют глухую стену, возвышающуюся между Изабеллой и внутренней частью острова, находится так называемый Берег Покойников. Свое название он получил за мрачное, гротескное явление. Из-за странного морского течения, благодаря которому сформировалась погруженная в воду береговая линия, весь мусор, собиравшийся в водах Изабеллы и двигавшийся вдоль этой части острова, рано или поздно оказывался выброшен на берег, ибо поток был слишком ленив, чтобы нести его дальше.
На Берегу Покойников постепенно накапливались остатки скромных рыбацких лодочек и огромные военные броненосцы, ушедшие ко дну на рифах Внешних островов, многие из которых все еще не были отмечены на карте. Иногда от них оставалось всего несколько красных досок, наблюдательный пост или парус, а иногда на берег выбрасывало целое судно, пережившее воинственный прибой, с нутром, развороченным в то время, когда волна за волной била его об огромные черные валуны, магматических детей горы Галигали, формировавших крутой, жестокий берег.