— В чем дело, дитя?
— Мы приближаемся к пирамидам, госпожа. Вы велели мне сообщить об этом.
Бабуля Ветошь, сидевшая на летающем камне, спустилась по воздуху к Маратиен.
— Ты рада, дитя?
— А я должна радоваться?
— Конечно. Если ты настолько отважна, что готова остаться со мной сегодня и в грядущие дни, обещаю — ты увидишь нечто столь необыкновенное, что навсегда изменит твое мнение о мире. И твое место в нем.
— Значит, я могу посмотреть? — осторожно спросила Маратиен, не уверенная, что правильно поняла приглашение.
— Конечно. Оставайся рядом со мной. И если ты достаточно умна, дитя — а я тебя таковой считаю, — то будешь запоминать все, что увидишь. Каждую деталь. Однажды наступит время, когда кто-нибудь тебя спросит: каким был тот момент? И ты захочешь рассказать им правду.
— Конечно.
— Тогда иди к Мелли Шадр, одной из сестер…
— Я знаю ее.
— Скажи, пусть даст тебе свою самую теплую шубу. Когда все солнца погаснут, Маратиен, будет очень холодно. Иди. Я буду тебя ждать.
— Будете?
— Конечно. Я ожидала этого Часа почти шесть столетий. И могу подождать еще несколько минут, пока ты возьмешь одежду.
Глава 28
Алтарь
— Кэнди? Шалопуто? Вы здесь?
При звуках знакомого голоса настроение Шалопуто сразу поднялось.
— Джон Хват? Это ты? — воскликнул он.
— Да…
— Мы знали, что рано или поздно вы окажетесь на одном из этих паромов, — сказал Джон Змей.
— Паромщик объяснил, где вас найти, — добавил Джон Удалец.
— И вот мы здесь! — воскликнул Джон Соня, готовый поделиться хорошими новостями.
В это время братья поднимались по лестницам с нижней палубы, а следом за ними шествовал Двупалый Том и…
— Женева! — сказал Джон Филей.
— Рад всех вас видеть. Но пожалуйста, говорите потише. Кэнди все еще спит.
— Может, ее разбудить? — спросила вооруженная до зубов Женева.
— Вряд ли это хорошая идея, — ответил Шалопуто.
— Почему? — спросил Двупалый Том, появляясь из-за ее спины.
— В том, как она спит, есть что-то странное, — сказал Шалопуто.
— Что ты имеешь в виду? — спросила Женева.
— Посмотри сама. Но сначала положи оружие.
— Почему?
— Оно слишком шумное.
— Только ради тебя, — сказала Женева, сняла пояс и протянула его Тому вместе с мечами в ножнах. — Если кто-нибудь только пальцем их тронет…
— Мы даже и не думали, — сказал Хват.
— Нет, нет, нет, — забормотали братья. — Мы только беспокоимся за нашу Кэнди.
— Пожалуйста, тише, — проговорил Шалопуто. — Ее нельзя беспокоить. И не спрашивайте, почему — я понятия не имею. Просто нельзя и все.
— Взгляни, какое у нее выражение лица, — произнесла Женева. — Ей больно.
Шалопуто кивнул.
— Видимо, да.
— Если у нее кошмар, разве не надо ее разбудить? — спросила она. — Посмотри, как она беспокоится! Ей плохо!
— Знаю, — ответил Шалопуто. — Мне тоже не нравится видеть ее такой. Но где бы она сейчас ни была и что бы ни делала, это что-то важное. Думаю, лучше оставить ее так. Во сне она отправляется в Цыптаун встречаться с матерью.
— Не очень-то она счастлива, — заметила Женева.
Кэнди нахмурилась еще больше.
— Выглядит она ужасно, — сказал Джон Змей. — Уверен, что она не умирает?
— Нет, — сказал Шалопуто после долгой паузы. — Не уверен.
Кэнди насчитала в церкви одиннадцать человек, включая Билла и не считая себя. Они вышли из теней и могли видеть ее благодаря ворованной магии ее отца. Кэнди узнала почти все лица, хотя назвать могла лишь несколько имен. Здесь была была Норма Липник, которая однажды (давным-давно, в другой жизни) показывала Кэнди комнату с привидениями в гостинице «Древо отдохновения». Это она рассказала Кэнди о Генри Мракитте, призраке из девятнадцатого номера. А его история привела Кэнди туда, где она сейчас находилась. Норма была одета в лучшее воскресное платье. Она даже улыбнулась Кэнди, словно в том, что Кэнди находится здесь в своем сновидческом теле, не было ничего необычного.
В этой маленькой группе было две подруги Мелиссы Квокенбуш. Одну, вспомнила Кэнди, звали Гейл; эта полная женщина выливала на себя тонны духов, тщетно пытаясь скрыть неприятный запах тела. Другую звали Пенелопа, и она жила в одном из соседних домов на Последовательной улице. Она знала нескольких других прихожан: здесь был уборщик из их школы, хотя, как и все остальные, она не знала его имени. Каждый из них, не моргая, смотрел ей в глаза и улыбался — улыбки марионеток, нарисованные на кукольных головах.