— О нет, — пробормотал Шалопуто.
— Что?
Она посмотрела на него. Тот поднял голову к небу, и она сделала то же самое.
Наверху дул ветер, неся в северном направлении огромную флотилию облаков. Однако взгляд Шалопуто был прикован не к облакам. Среди них летели птицы. Это была массовая миграция: мигрировали не только морские птицы, населявшие гавань, а сотни и даже тысячи видов, облик которых нередко подвергал сомнению само определение птиц. Одна стая походила на крылатых кабанов, другая — на оперенных стрекоз. Их величину трудно было определить с земли, но если кабаны были размером со свиней, то стрекозы — не меньше чаек. Гиганты в этой беспорядочной стае, создания величиной с самолет, держались выше всех и обладали похожими раздутыми телами, выпускавшими за собой потоки мерцающих щупалец, вроде хвостов бесчисленных змеев, переплетенных с гирляндами елочных огней в четверть мили длиной.
— Их так много, — в изумлении проговорила Женева. Затем мрачно добавила:
— Куда они летят?
— Вы такое раньше видели? — спросила Кэнди.
— Нет, никогда, — ответил Шалопуто. — Даже в детстве.
— И я тоже.
Все вокруг отрицательно покачали головами.
— Вдоль гавани много мест, где можно поесть, — объявил вернувшийся Хват с братьями.
— Там в основном рыба, — сказал Джон Хнык.
— Только рыба, — поправил Джон Филей.
— Крабы и кальмары, — сказал Джон Ворчун.
— Все равно рыба, — возразил Джон Филей.
— Краб — не рыба, — сказал Джон Соня.
— Давайте просто поедим, — прервал их Том.
Кэнди посмотрела на Шалопуто. Огромная мигрирующая стая птиц исчезла. Они пролетели, и больше обсуждать было нечего.
— Согласна, — сказала Кэнди.
Они бродили вдоль маленьких кафе и ресторанов, расположенных у гавани, оценивая вывешенные на улице меню. Но к ним быстро выходили встревоженные владельцы заведений, сообщая плохие новости. Обед сегодня будет позже. Ничего не поджарено, не сварено и не выпотрошено, поскольку никто пока не доставил свой улов. Все пытались сделать вид, что подобная задержка незначительна, что это обычное дело. Но Кэнди было не обмануть.
— Где они ловят рыбу? — спросила она одного из хозяев.
— К западу отсюда, — ответил хозяин, — в проливах между Гномоном и Горгоссиумом.
Запад, подумала Кэнди. Оттуда эти птицы и летят. Что происходит? Скорее всего, что-то на Горгоссиуме.
Поскольку рестораны у гавани не могли ничего им предложить, они решили подняться в город и поискать что-нибудь еще. Крутые вымощенные булыжниками улицы затрудняли подъем. Но наградой им служил смех играющих детей. Рыночная улица была полна народу, однако даже в такой толпе трудно было не заметить возвышавшегося над ней зеленокожего человека с пронзительными глазами. Это выглядело странно, поскольку зеленый человек был весьма невысокого роста.
— Вы посмотрите, кто здесь, — сказала Кэнди с улыбкой. — Это же Эдди Профи!
— Где? — спросил Шалопуто.
— Да вот же, прямо перед нами. И он стоит на плечах Бетти Гром.
— Эдди и Бетти? — сказал Двупалый Том. — Ты это придумала?
— Они актеры, — объяснил Шалопуто. — Когда-то они поставили о нас пьесу. Было очень смешно.
— Я никого не вижу, — сказал Джон Хват, самый низкий из братьев.
Том приподнялся на цыпочки и кивнул.
— Ага, вижу. Вы только гляньте. Она роскошна. Все эти блестки. А мышцы какие!
Они появились из толпы, и теперь все могли видеть, что их сопровождает приятель-сценарист, пятифутовая обезьяна Клайд, махавший им рукой.
— Так-так-так, — сказал Эдди Профи. — Да это Квэнди Крокенвдуш и ее приятель Капуто!
Кроме Кэнди и Шалопуто, никто ничего не понял.
— Как я люблю воссоединения! — сказала Кэнди и начала всех друг другу представлять.
Перезнакомившись, они решили, что следующим в списке их дел стоит обед, и направились вверх по улицам Смеха-До-Упаду. Одна из них заканчивалась рынком со всевозможными товарами. Здесь продавались плоды Часа, одаренного солнцем и дождями, бесконечные ароматы утра поздней весны и даже некоторые фрукты, названия которых Кэнди были известны — абаратские виды вроде тантаренты, гнилушек доэманны и кутури, — однако гораздо больше на прилавках было того, чего она не знала.
— Запретные плоды, — сказал Эдди Профи и взял один фрукт весьма пышных форм. — Это большая девочка, — добавил он с хитрой усмешкой. — Похожа на тебя, Бетти.
Фрукт действительно напоминал весьма соблазнительную женскую фигуру. Бетти не обиделась.