Люди молились божествам своих Часов, но гораздо больше молитв возносилось не богам и святым, а вездесущей силе, что даровала счастье в Абарате — Улыбчивому мальчику, Малышу Коммексо. Он был спасителем для тех бесчисленных, парализованных страхом душ, что обращались к нему, видя надвигавшийся саван тьмы, чьи слои из живого расплода и их расплодного сока покрывали некоторые места в два-три слоя. Скоро в полной темноте оказался Вздор. За ним последовал остров Простофиль, Алисина вершина — один из Наиболее Выдающихся Утесов, — остров Частного Случая, остров Черного Яйца, Хафук, Шлем Орландо, Хлюстмазурик…
На островах, которые только начинали погружаться во тьму, усиливались крики ужаса и паники. Но на тех, что пали под тень расплода первыми, вопли страха сменялись новыми и вполне конкретными речами: обвинительными. Кто это сделал и почему? Почему? Кто-то должен был ответить за такое преступление, и в некоторых местах уже начались суды. От острова к острову, от Часа к Часу люди искали тех, кто был чем-то на них непохож, и за одни эти отличия обвиняли их в происходящем. Обычно эти странности были весьма просты — заячья губа, косой глаз, тик, заикание, — но все, что имело значение, это обвиняющие голоса, возбуждавшие толпу и заставлявшие ее поверить, будто эти несчастные каким-то образом несли ответственность за наступивший ужас.
Бабуля Ветошь наблюдала за этими сценами с жадным удовольствием. Ей передавали их Сумеречницы, швеи, чьи глаза были достаточно остры, чтобы пронзать самую густую тьму. На Гномоне толпа из трех сотен человек зажгла костры, чтобы озарить ими древнее судилище, где, охваченная массовым безумием, начала разбираться с теми, кого решила обвинить в гибели света.
Предводителем этой толпы был невысокий человечек с примесью крови скизмутов. Его звали Дайер Мер, и он назначил себя председателем суда, проходящего среди деревьев. Он велел пленникам толпы — двум сестрам Джуп и Намене Чантамик и бывшему налоговому инспектору Теополису Калапао, — признать свою вину. Обе сестры плакали и не могли сказать ничего внятного, поэтому выступать перед толпой выпало Теополису.
Все здесь его знают, напомнил он. Разве они не уважали его за то, как он делает свою работу? Разве он не обладал чувством справедливости? Откуда ему знать о чудовищных силах, затмивших небеса? Он — жертва этой катастрофы, как и все остальные. Увы, налоговый инспектор Теополис заикался, и чем яснее он понимал, что в споре со своими обвинителями ему не победить, тем сильнее было заикание, и в итоге слов в его собственную защиту, какими бы разумными они ни были, стало вообще не разобрать.
Толпа не слушала. Смерть Теополиса и сестер была скорой.
— Виновные мертвы, — заявил Дайер Мер, — и скоро их заклятье рассеется. Конечно, если среди нас нет зачинщиков, которых мы еще не обнаружили.
К тому времени тьма достигла восточных границ Абарата, расширяясь на север и на юг. Казалось, Абарат превратился в огромный гроб, а расплод стал его крышкой. Но когда Бабуля Ветошь обращала свой взор к пирамидам, она видела, что из ульев продолжает вылетать расплод, извиваясь, словно черная змея; число особей не уменьшалось, и они взлетали ввысь, закрывая последний свет с такой мощной целеустремленностью и столь великим голодом, что ничуть не заботились о своих собратьях, появившихся часом ранее и уже образовавших свод из тел и застывающего сока. Все, что имело значение — цель, к которой они стремились. К любому другому событию, даже к страданиям собственного вида (которые они вскорости должны были разделить), они были слепы, как абаратцы на островах внизу.
За сорок минут число невинно обвиненных в призыве тьмы и повешенных за свое злодейство возросло с трех до восьмидесяти пяти. Среди них оказался и сам Дайер Мер, видевший казнь своей жены и пасынка, после чего перст подозрений указал на него. Теперь он был мертв. Висел на той же ветке, что и его первая жертва, заикавшийся налоговый инспектор Теополис Калапао.
Схожее безумие охватило толпы испуганных людей на каждом острове. Просчитывая, как повернутся события после наступления Полуночи, Бабуля Ветошь не предвидела, что паника быстро превратится в суд и убийство. Но то, что последовало позже, она предвидеть смогла: появление Зиавейнов. Восемь семей чудовищ и их порочные гибриды, прятавшиеся по островам, копили ненависть и ждали давно обещанной тьмы, что распространится по Абарату. Теперь они выходили из своих укрывищ.