— И что же, хорошие они пишут стихи? — спросил Джон Удалец.
— Дерьмо. Навоз. Экскременты. И так далее. Удалец виновато вздохнул:
— Ну не злись. Я же просто так спросил.
Том вместо ответа пожал плечами и продолжил свой рассказ:
— Итак, помочь Финнегану вызвались те, кто не меньше его желал отыскать проклятых червей. Нас собралось одиннадцать человек. Вместе с Финнеганом получалась дюжина. А на сегодня в живых, насколько я знаю, остались Макбоб, Кудряшка, Женева и я.
— О, боги милосердные, — ужаснулся Губошлеп.
— Поиски драконов — занятие не для тех, кто метит в долгожители.
— Надо полагать, Финнеган начал с того, что умертвил убийцу своей возлюбленной?
— Ну разумеется. Там же на месте и прикончил. У входа во дворец. Вбежал в его пасть и проткнул мечом небо до самого мозга. Червяк, между прочим, пользовался широкой известностью. Может, и вы о нем слыхали? Могильян Павлиния.
— То еще имечко. Впечатляет, — усмехнулся Хват.
— Это и есть их главная забота. Впечатлять всех окружающих. О, боги, сколько в них гонора, в этих червях, а самомнение какое, если б вы знали! — с негодованием воскликнул Двупалый Том. — И ни малейшего понятия о любви и о чести.
— Но зато ведь они, кажется, весьма умны? — спросил Удалец.
— Верно. Все без исключения понятливы и сообразительны, некоторые к тому же блестяще образованны. Но ум и знания без искры любви — штука пустая, по-моему. И опасная.
— Вот это верно подмечено, — кивнул Хнык.
— Так ведь я знаю, о чем говорю. Мне довелось в свое время столкнуться с несколькими из них, и уж поверьте, мало кто потягается с драконами в жестокости, коварстве и тщеславии. Все они одного поля ягоды, даже коронованные особы.
— Ты что же, и с членами царствующей фамилии встречался?
— Ну да. Могильян Павлиния был четвертым по счету претендентом на королевский престол. Его опережали только братья, Нематодус и Жиромантис, и сестрица Пиджирания Павлиния. Все они и по сей час живы, как это ни печально.
— А что же Финнеган? — спросил Удалец. — Ты ведь о нем рассказывал, а потом вдруг перескочил на прошлое этих дурацких червей.
Том счел замечание вполне справедливым.
— Да-да. Я отвлекся от темы. Так вот, насчет Финнегана. Знаете, зачем здесь она?
Он кивком указал в сторону девочки, сидевшей на носу «Белбело». Женева набросила на ее худенькие плечи непромокаемую куртку, но Трия не обратила на это никакого внимания. Похоже, она не заметила даже, что начался дождь.
— Эта малышка, как никто другой, умеет разыскивать людей, даже тех, кто давным-давно пропал без следа.
— Ну так когда же Финнегана видели в последний раз? — спросил Хват.
— Около шести лет тому назад. Он ушел один и не вернулся.
— Но почему никто не отправился вместе с ним?
— Он сам так решил. Поиски семейства Могильяна Павлинии слишком многим стоили жизни. И Финнеган счел себя не вправе подвергать нас, оставшихся, дальнейшему риску. Он покинул нас тайком, когда мы остановились на Ифрите, и оставил записку, в которой советовал нам вернуться к прежней жизни и привычным делам. А о нем забыть. Как будто нам такое под силу!
Он взглянул на Женеву, которая в эту минуту как раз повернулась лицом к нему и собеседникам. Женщина-воин не могла слышать, о чем он говорил, но она догадалась об этом по выражению его глаз. И молча кивнула, как бы повелевая продолжать.
И Том продолжил свой рассказ:
— Мы все попытались подчиниться его приказу. Из уважения к нему, да и ради нас самих. Разбрелись по домам и зажили каждый своей жизнью. Но мысли о Финнегане не давали никому из нас покоя. Да и могло ли быть иначе? Столько лет мы прожили бок о бок с ним, нас связывали общее горе и общая цель. Мы то и дело представляли, как нелегко приходится ему: один, без друзей и товарищей, на каком-нибудь из мрачных Часов... — Том с глубоким вздохом мотнул головой. — Думать об этом было так тяжело! Мы время от времени получали известия о нем: то его видели в одном месте, то встретили в другом, то в третьем кто-то что-то о нем слыхал, — в общем, ничего конкретного. И вот недель семь тому назад Женева познакомилась с Трией. И ребенок сразу догадался, что она желает найти человека, с которым давно не виделась.
— И девочка уверена, что Финнеган жив?
— Так она говорит.
— А ей можно верить?
— Ей можно верить. А еще она знает, что Финнеган, где бы он сейчас ни пребывал, погребен под землей.
— А-а-а, — протянул Хват, — так вот зачем вам понадобился землекоп!
— Только не подумай, что тебе одному придется работать, — ободрила его Женева, чьего приближения не заметил никто из собеседников. — Мы все будем копать по очереди.
— Рад это слышать. Женева повернулась к Тому.
— Послушай, не мог бы ты сказать Трие, чтобы она хоть ненадолго спустилась вниз и отдохнула? Может, тебя она послушает. Пусть подремлет, пока этот шторм не...
Ее слова прервал громкий стук. «Белбело» ударился обо что-то днищем. Парусник качнуло.
— Мы, никак, напоролись на риф? — встревожился Джон Змей.
— Не надо было соглашаться на эту авантюру! — запричитал Джон Удалец. — Чистое безумие!
Хват, не обращая внимания на братьев, перегнулся через борт, чтобы убедиться, в самом ли деле это риф и если да, то что можно предпринять для спасения корабля. Но нет, «Белбело» ни обо что не ударялся. Это его, «Белбело», ударили по днищу. И тот, кто это сделал, был отнюдь не маленьким.
Том с тревогой и решимостью взглянул на Хвата и негромко сказал:
— А вот и наш первый дракон пожаловал.
ХВАТ В БЕДЕ
В том, что это и впрямь был дракон, сомневаться не приходилось. Или червь, как выражался Двупалый Том. Ко всему прочему еще и водоплавающий. Он поднялся футов на двадцать над волнами и угрожающе раздул капюшон, совсем как разъяренная кобра. Капюшон был унизан острыми шипами не менее фута длиной. От этого движения гигантского туловища дракона «Белбело» так качнуло, что корабль едва не опрокинулся.
— А'зо и Ча! — выдохнул Хват. — Нет, вы только посмотрите на этого монстра!
— Спасайте малышку! — крикнула Женева.
Двупалый Том в несколько прыжков достиг носа суденышка, чтобы забрать оттуда Трию, которая никак не отреагировала на появление дракона и продолжала сосредоточенно смотреть вперед. Ее занимало только одно — местонахождение Финнегана. Но, несмотря на это, она не стала отбиваться, когда Том подхватил ее на руки и перенес с опасного места на носу в маленькую каюту.
Тем временем дракон обратился к присутствующим.
— Здесь моя территория, — спокойно констатировал он низким, хорошо поставленным голосом. — И я взимаю пошлину со всех, кто бороздит эти воды. — Плоская голова невероятных размеров склонилась к самой палубе. Чудовище внимательно рассматривало всех, кто находился на «Белбело», и не торопясь, со вкусом выбирало себе жертву. — Сегодня я в хорошем настроении и, так и быть, потребую от вас всего лишь... Так, дайте-ка подумать, что я возьму? — Дракон стал принюхиваться и склонил свою голову еще ниже. Краем подбородка он коснулся борта «Белбело». Доски протестующе заскрипели. — Девчушку, вот кого я желаю получить. — Из пасти чудовища на мгновение показался раздвоенный язык. — Куда она подевалась? Не смейте ее от меня прятать. — С этими словами морской дракон вытянул шею, и голова его очутилась у двери каюты.
— Давайте девчонку сюда! — приказным тоном произнес он. — Я съем только ее одну, а остальным пожелаю счастливого плавания.
Не дождавшись ответа, он воззрился на Карлотти и чрезвычайно учтиво спросил:
— Куда вы держите путь, сэр?
Вместо ответа Карлотти помотал головой.
— Не советую играть со мной в молчанку!
Дракон обнажил зубы. Казалось, еще мгновение, и он откусит голову бедняги Кудряшки.
— Зря стараешься. Ты от него не добьешься ни слова, — сказала Женева, оглядываясь по сторонам в поисках своего меча. — У него нет языка.
— В таком случае, — дракон повернул свою страшную голову к Женеве, — ты, женщина, ответь на мой вопрос. Куда вы направляетесь? Не иначе как на Остров Частного Случая?