– Аббис?..
Редкие прохожие оглядывались на нее. Кто-то качал головой, кто-то сразу терял интерес, а кто-то и совсем не обращал внимания на растрепанную и побитую элвинг.
– Аббис, если ты погибла, я тебя убью.
В глазах защипало, и Эша смахнула непрошеную слезу. От особняка не осталось ничего, кроме сажи на камнях.
– Ненавижу тебя, Аббис.
Эша попробовала подвигать рукой: болит, но вроде не сломана.
Шатаясь, элвинг подошла вплотную к черному пятну.
– Эбби, ты все-таки показала этому Пожирателю Взгляд Бездны.
У края выжженного пятна лежала повязка Аббис – черная с одной стороны и с золотым символом ока на другой. Сжав кулаки, Эша услышала эхо голоса Хранительницы:
«Выясни, кто стоит за этим…»
Опустившись на колени, элвинг вытерла нос, размазав кровь по лицу, сняла перчатки и положила их рядом с повязкой аллати. Она ненавидела свой дар, но сейчас это было единственное, что она могла сделать. И другого пути увидеть, что произошло, не было.
Закрыв глаза, Эша сделала глубокий вдох и с силой опустила обе ладони на черный круг. Облачко сажи взметнулось вверх. Боль прошила правую руку, но элвинг не обратила на это внимания. На кончиках пальцев заплясали лиловые искры. Они пробежали тонкими пульсирующими молниями по рукам и обратно, разбегаясь трещинами по всему черному пятну. Поднявшийся ветерок растрепал волосы, ставшие из почти белых сиреневыми. Элвинг открыла глаза. В них горело лиловое пламя, что, по легенде, было соткано из магии иллюзий и магии времени и из которого родились Порядок и Хаос.
Лоскутки пепла поднялись в воздух, закружились в хороводе и сложились в картинку. Вот Аббис в затягивающемся черном проеме окна. Она срывает с глаза повязку и, оборачиваясь, направляет удар на кого-то или что-то, скрывающееся в тени. Зеленое Пламя разливается, поглощая весь дом, а корявый шип пронзает тело аллати.
Эша сосредоточилась, отстранилась от происходящего и сделала шаг назад.
Вот она и Аббис идут к дому. Эша отходит, пропуская фантомы прошлого вперед, но тут Аббис смотрит прямо на нее и, улыбнувшись, говорит:
– Смотри внимательнее, Эша.
Элвинг вздрогнула, вспомнив этот момент прошлого. Неужели Хранительница Бездны знала все наперед?
Она разглядывает дом. Что она упускает? Вот на крыше особняка мелькнула тень. Но солнце слишком яркое, бьет прямо в глаза. Пустые глазницы окон разглядывают Эшу в ответ. В одном из них хрупкий маленький силуэт.
– Сиола?
Картинка смазывается, и Эша оказывается внутри дома. В детской, прямо напротив старого напольного зеркала. И тут кроме своего отражения элвинг вновь увидела тень. Но каждый раз что-то не позволяло рассмотреть, что-то яркое отражало свет, ослепляя.
Эша потерла виски. Нужно было проникнуть глубже, к самому началу.
Трехэтажный дом, чистый и новый, на крыльце играют дети, на третьем этаже слышно пение, из кухни тянет ароматом пряного рагу. А вот и Сиола. Девочка спускается в подвал, где, забившись в уголок, устраивается поудобнее и достает резную шкатулку. Сняв блестящий ключ с шеи, ребенок отмыкает замок. Щелк. Первые ноты вырываются наружу и распускаются печальной мелодией.
Эша видела, как каждый раз, когда играла мелодия, в подвале зрели черные споры. Они разбухали, как бутоны цветов, и, лопаясь, впивались черной пылью в стены дома. Поглощая его, они добрались из подвала до самой крыши. А после, однажды ночью, опутали тонкими нитями жильцов и, соткав кокон, лишили их жизни.
Шкатулка продолжает играть. Эша подходит ближе. На внутренней стороне крышки распускается черный цветок, а под ним все те же цифры, что привели Эшу и Аббис к этому дому. Элвинг закрывает крышку.
– Я волнуюсь о завта, – тихий детский голос вспарывает тишину.
Эша оборачивается: в проеме дверей стоит девочка, кутаясь в лоскутное одеялко.
– Сиола?
– Этот дом мне не навится.
Эша делает шаг по направлению к ребенку.
– Как ты тут очутилась, Сиола?
Девочка поднимает на элвинг свои большие печальные глаза, вот только в глазницах клубится черная вязкая тьма.
– Это ее новый дом. Она никогда не увидит Золотой Город, – раздается зловещий голос и переходит в хохот.
Тьма черными слезами вытекает из глаз ребенка, разделяя круглое белое, как фарфор, личико на три части.
– Никогда не увижу… – тихо шепчет девочка.
По стенам и полу расползаются черные узоры. Весь дом покрывает текучая вязь стеблей и бутонов. Крышка шкатулки откидывается, и вновь звучит Песнь Черного Цветка…