– Я пойду с вами, – повторил бистеныш таким обыденным тоном, словно речь шла о прогулке в купальни. – Вам не придется делать выбор. Это будет мое решение.
– Зурри, ты не понимаешь, о чем говоришь…
– Я понимаю, Вэл Стурион. Я понимаю, что могу умереть и что скорее всего так оно и будет. Но без меня у других не получится попытаться спасти уснувших. Вы же говорили, что я сообразительный, так что такую простую вещь сообразить могу.
– Зурри…
Маленький бист улыбнулся:
– А вдруг это – тот самый мир, в котором из всех возможных вариаций со мной ничего не случится, и я вернусь помогать вам раскладывать чавуки. Вы, кстати, заметили, что мой цвет кожи увеличил ваши продажи синих фруктов на кварту?
Ашри молчала. Она смотрела на индигового бистеныша, который все еще боялся неизвестности, но решился и взял на свои детские плечи груз ответственности. Стал добровольной жертвой и избавил их всех от тяжелого выбора. Что с этим миром? Почему дети становятся орудием в руках света и тьмы? И есть ли свет среди этих двух сторон, если мерила у них одни?
– Мы поищем другой путь! – не сдержалась Ашри.
– Но ведь Вэлла Ашри говорила, что это единственный! – Зурри сжал кулаки.
– Нам нужен бист Бездны, а ты – не он.
– Я знаю, что это лишь вопрос времени! – закричал Зурри. – Я все равно утрачу разум и память, так позвольте мне хоть что-то сделать до того, как я забуду себя и тех, кого люблю!
От крика синего биста задрожала посуда в шкафу. Горизонтальные зрачки сжались в ниточку, а глаза вспыхнули желтым огнем. По индиговой коже пробежали огненные искорки. Ваза лопнула, разлетевшись вдребезги, и все стихло. Зурри покачнулся и тряпичной куклой рухнул на пол. Стурион и Ашри переглянулись и бросились к малышу. Он был без сознания, недвижим, лишь тонкая струйка синей крови бежала из широкого носа.
Ашри заснула у постели Зурри. Казалось, лишь на мгновение закрыла глаза, а когда открыла, постель была пуста.
– Зурри, – тихонько позвала Ашри, оглядывая комнату.
Ашри вышла в коридор. В проеме входной двери вырисовывался маленький силуэт в белой ночной рубашке.
– Зурри? – Ашри осторожно приблизилась к малышу, который с кем-то разговаривал.
– Как ты мог допустить это? – Зурри сжал кулаки. – Ты все видел, за всем следил, но не помог. Только наблюдал!
Ашри удивленно посмотрела на синего малыша. Азуррит стоял на крыльце дома, смотрел в пустоту и яростно жестикулировал.
Девушка подошла и присела так, чтобы быть на равных.
– С кем ты говоришь, Зурри?
Он словно очнулся, непонимающе взглянул на нее и, смутившись, прижал большие уши.
– Я, наверное, спал. Мамауна говорила, что я иногда хожу во сне.
– Ты помнишь наш разговор? – осторожно спросила Ашри.
– Разговор? – Зурри нахмурился, но, похоже, приступ стер из его памяти произошедшее.
– Но если я забыл что-то важное, это не страшно, я вспомню. Я всегда вспоминаю наутро.
Ашри встала и протянула малышу руку:
– Пошли в дом.
На пороге, прежде чем закрыть дверь, она оглянулась. Мелькнувшие в темноте зеленые огоньки глаз напомнили Ашри, что наблюдатели действительно следят за ними, хотя, возможно, и не те, к кому обращался Азуррит.
Разлив по кружкам ароматный травяной взвар, Ашри села на софу. Зурри, обхватив обеими руками пузатую разноцветную чашку, устроился на стуле напротив.
– Простите, Вэлла Ашри, мне иногда кажется, что за нами кто-то наблюдает. Как незримый призрак. Смотрит, но молчит. За всеми нами. И за мной.
– Во-первых, зови меня просто Ашри, а во-вторых, возможно, ты и прав.
Азуррит округлил глаза.
– Ашри, а ты тоже чувствуешь их?
Девушка покачала головой:
– Не то чтобы, но я видела достаточно, чтобы понять: мир куда сложнее и больше, чем мы думаем. Но ты же сам рассказываешь сотни историй, в которых живут герои. Почему бы и нам не быть всего лишь героями чьей-то истории?
– Но почему тогда никто не спас Сиолу или Мамауну? Неужели их все устраивает? Или конфет зажали? – Зурри отставил пустую кружку и посмотрел на свои перепончатые руки. – А тот, кто создал меня… Почему он не сделал меня хоть чуточку красивее?
Ашри взглянула на маленького биста, поставила свою кружку на подлокотник и постучала ладошкой рядом с собой:
– Иди сюда. – Она обняла прильнувшего малыша. – Я тоже скучаю по ним. Но, может, наша история уже написана, и твои наблюдатели бессильны ее изменить. Как мы не можем менять легенды и события прошлого. А может, в одном из бесконечного множества миров не было Пожирателя, и Уна все так же растит детей в приюте, а ты и Сиола, счастливые, живете в новых семьях.