Заколебавшись на миг, Карш все же не доверил столь ценный сверток посыльному, и сам отправился в торговый сектор. Остановившись у дома, знакомого с детства, Карш засомневался. Рука занесённая для удара в дверь опустилась, не нарушив покоя тихого переулка. Взвесив ещё раз на руке свёрток, караванщик подошёл к небольшой нише, в которой стояла корзина для заказов, и, сняв крышку, бережно опустил книгу. Несколько клочков бумаги взметнулось вверх, и Карш успел прочесть «четверть веса чавуки» и «куль сушеной милорвы». Улыбка тронула лицо караванщика, будто он на миг прикоснулся к прошлому — уютному, понятному и безмятежному.
Вернув крышку на место, Карш пошёл прочь. Когда он вернётся с Лантру, то скажет старику Стуриону, что не держит на него обиды. Спросит про Отца и то, кем он был. Кем все они были. Но это будет после. Сейчас он должен отправиться туда, где оборвалась жизнь Дхару, и найти того, чей кинжал перерезал нить жизни Отца.
С тоской Карш посмотрел на юго-запад, отыскал взглядом крышу приюта «Надежды»:
— Не успеет луна отрастить горб, как я вернусь.
Нутро сжалось, и острое лезвие тоски кольнуло сердце. Он не хотел оставлять Маан, но убедил себя, что это лишь краткая разлука перед долгим совместным путешествием.
«Надо б кольцо заказать», — мелькнуло в голове, и Карш улыбнулся, вспоминая отца и его подтрунивание: что не говори, но старик был прав.
У гварен, Карш отыскал Марага. Однорогий бист был сам не свой. Да и зеваки, обступившие один из загонов, жужжали как пчелиный рой.
— Что стряслось? — нахмурился Карш.
— Вэл Карш, — Мараг махнул рукой и стал протискиваться к загону. — Тучка ошалела.
Карш добрался до забора. Сначала он принял алые пятна на мягком песке загона за игру Орта, но все остальное... В тени, опустив голову, стоял гвар. Налитые кровью глаза и розовая пена, хлопьями падающая на песок. Шкура покрыта кровоточащими ранами, бока тяжело вздымаются, воздух с хрипом вырывается из ноздрей. Поодаль жалобно стонет, лежащая на боку, Золотинка, еще дальшевздымается то, что осталось от третьего гвара, которого Карш не мог опознать.
Карш нахмурился, желваки на лице заходили, он схватился за, выбеленное временем и солнцем, дерево и уже было перемахнул через забор, но Мараг схватил его за рукав и указал в тень, возле входа в стойла. Там лежал один из гварников, чьё имя Карш даже не знал.
— В неё словно Гаар вселился, — зашептал Мараг. — Меня она тоже не узнаёт.
Гаар или Хаос, вечное воплощение зла и темной стороны, наполняющий Бездну и лишающий разума.
— Скоро прибудут стражники, — добавил Мараг виновато.
Карш знал для чего они прибудут. И когда появился дозор, он вышел к ним. Среди троих прибывших на валангу, один был ему знаком — Плаш. Поприветствовав друг друга, караванщик обратился к старшему:
— Эти гвар прошла со мной столько песка, что..., — Карш запнулся, подбирая слово. — Позвольте мне лично прервать ее караван и отпустить на ту сторон.
Старший нахмурился:
— Я понимаю твои чувства, караванщик, но мы лучше сделаем, что должно сами. Вчера пустили одного к взбесившемуся валангу, и вытаскивали потом с вспоротым брюхом.
Карш хотел возразить, но Плаш обратился к главному и поручился за Карша.
— Будь по твоему, — нехотя страж протянул арбалет. — Твоё решение и твоё пузо.
Карш благодарно кивнул и принял у Плаша болты.
— Сочувствую тебе, караванщик, — Плаш покачал головой, и почесал у рога Мякишу — не знаю, что бы я делал случись такое с моим...
— Храни тебя Песок, чтобы и не узнал, — Карш взвёл арбалет. — Могли бы вы убрать зевак?
Стражники занялись мягким разгоном любопытных, а Карш вошёл в гварни. В тёплом полумраке пахло соломой и животными, срезанной и прелой травой. Большие умные глаза провожали его взглядом, головы тянулись из стойл, чтобы поприветствовать хозяина. Проходя мимо загона Тучки, Карш остановился.