Лантру — белый осколок, официально считался частью Мэйтару и подчинялся Орму. Но фактически это был один из независимых городов—государств, подобных Року и Виталону. Случись нужда, и Мэйтару прекрасно бы прожил без выхода в море, но прожил бы весь оставшийся мир без доступа к пескам Мэй? Однако каждому был дан шанс сохранить гордость и выгоду, от того на маяке Лантру, встречающем путников, был выбит расправивший крылья буревестник на фоне цветка с острыми треугольными лепестками.
Громовая птица, как называли ее тут, гнездилась на северном, скалистом, крае острова. И олицетворяла собой сам остров: «и на воде и в небе» гласил выбитый девиз. Тут были пристани и для воздушных кораблей и для пришедших путём Овару. Древние отгородили землю Мэй от вторжения с воздуха и обеспечили процветание Лантру, ставшего транзитным пунктом.
А цветок символизировал Аббарр, вот только лепестков у него было семь — один дополнительный намекал на сам Лантру, а вместе становился звездой семи ветров — символа мореходов, талисмана путешественников. Потому не удивительно, что сопротивление, которому оказывал помощь Дхару, выбрало это символ. Крохотные изменения не бросались в глаза, как и череда дел сопротивления направленных против власти. Цели Южной звезды до сих пор не были ясны Каршу. Были это культисты, жаждущие возвышения своих богов и пророков, или последователи безвластия стремящиеся свергнуть Орму и погрузить пески в пучину хаоса. Или же просто наемники, пусть и идейные, чьими руками власть имущие таскают каштаны из огня.
Пока караванщик был уверен лишь в том, что раз Дхару отдал сою жизнь, чтобы Сиола не попала ни одной из сторон, значит так и должно быть. Как сын своего отца он укроет девочку и даст ей шанс прожить обычную жизнь. Но прежде, он выяснит, кто отдал приказ и исполнил его.
Как бы ему не хотелось, но Карш отправился в тот самый постоялый двор, где все произошло.
— С возвращением на Лантру, Вэл Вариол.
Хозяин узнал его, и, не скрывая удивления, выдал ключ от комнаты, где произошло убийство Отца.
— Пусть Овару омоет память и успокоит дух, — кивнул он в след Каршу.
Карш подумал, что для этого потребуется омыть кровью убийц и поднялся по лестнице. Вставив ключ в замочную скважину и, провернув трижды, он помедлил, прежде чем открыть дверь. Где-то на краю сознания мелькнул безотчетный страх, что тело Отца все так же лежит между столом и окнами.
Но комната была пуста. Распахнув окна, Карш посмотрел вдаль, на растворенное в небе море. Ветерок влетел в комнату и обжег лицо, а крики чаек вернули его в тот день. С силой захлопнув ставню, Карш смахнул со стоящего рядом стола стаканы и издал крик полный злобы и боли. В этом крики потонули и крики птиц, и звон разбитого стекла. Он станет судьей убийцам отца. Воздаст по справедливости.
Покинув таверну, Карш бродил по пристани, разглядывая корабли в поисках того, чьему капитану предназначалось письмо. На всех бортах была нанесена Звезда семи ветров — символ Лантру. Какой из них? Отчаявшись, караванщик опустился на скамью и вынул книжку отца. Онпринялся листать затертые страницы, вглядываться в сотый раз в линии и слова. Порт Лантру огромен! Да ещё и лодки постоянно приходят и уходят.
— Южная Звезда, — шептал он, — пришедшая с Севера.
— Эй, — Карш окрикнул пробегающего мимо подростка с выбитым на плече якорем в сиянии звезды, — где стоят пришедшие с Севера?
Мальчишка остановился, окинул караванщика взглядом:
— Те, что плывут под звездой у пятого восточного причала, а те, что нет — у восьмого северного.
Карш кинул мальчишке монетку и направился к восточному. Но и там, и на северном его ждала неудача. Возвращаясь обратно, он опять заметил юркого паренька, на сей раз тот отдавал кипу бумаг одному из капитанов. Карш подождал, пока мальчишка ловко спуститься по трапу и протянул монетку.
— Похоже, ты тут все знаешь. Не подскажешь, где пришвартована Северная Звезда.
Мальчишка рассмеялся:
— О, знать то я знаю, вот только вряд ли вы на ней далеко уплывете.
Карш удивленно вскинул брови.