Он ненавидел весь мир. Ненавидел себя. Дым становился гуще, укрывая прошлое и будущее вязкой пеленой. Оставляя лишь этот жалкий, утекающий сквозь пальцы, момент в настоящем.
Кожа расползается под шелком шнура. Легкий запах металла. Стук крови в висках.
Кто-то по ту сторону решётки. Слова перетекают как песок в часах — бесшумно, соразмерно , неотвратимо. Скрип железа, шаги, шарканье ног.
И вновь время сжалась до обычного тока. Другие исчезли, даже тот с руками-крыльями. Остался лишь Гость, чья речь как песок.
— Ты нарушил комендантский час, — первые песчинки слетели с губ незнакомца, — напал на стражу, лишил жизни одного и покалечил трёх.
Бист не ответил. Гость говорил пустое.
— Ты искал смерти. Своим безрассудством просил о ней. Но тебе было отказано.
Раздался щелчок. Это лопнуло в кулаке сердце омейро. Бист разжал руку отпуская алые искрящиеся крупинки и слушал как падает каждая из них. Потом все стихло. Осталась лишьобжигающая холодом и гневом пустота. Тогда бист поднял желтые как пламя глаза и посмотрел на Гостя.
У незнакомца было два лица и бист видел лишь маску, которая подобно камню омэйро защищало истинное. Он знал, кто перед ним и от чьего имени он говорит. Тот, кому служил Отец, пришёл к сыну.
— Ты тарука, — песок слов переплавился и застыл в острое стекло. — Тарука Дхару Карш.
— Дхару мёртв, — ответил хриплый голос лишенного сердца.
— Лишь тело, не дух. Твой Отец верил в тебя. Он верил что дартау лишь предвестник рассвета.
Верил... какое далекое слово. Из другой жизни, в которой оно имело смысл.
— Я приду позже, когда дым развеется. Когда ты будешь готов.
Гость скрылся, уступая место тишине.
Бист медленно размотал пропитавшийся кровью шнурок и спрятал в карман. Он ещё пригодиться, но не для того чтоб носить талисманы, а чтобы стянуть шею тому, кто лишил его сердца.
Кривая улыбка выгнулась змеёй, но глаза были пусты. Тарука вернётся туда, где все стены превратились в безмолвный песок. Он узнал это, когда первые слова слетели с губ незнакомца. А готов был ещё раньше, когда песок и пепел принесли на своих крыльях смерть.
Глаза вспыхнули желтым огнём. Моолонг должен продолжать путь. И когда он сделает ещё один виток, когда его панцирь станет крепче на ещё один цикл Луны, дым развеется, а кровь виновных заглушит привкус пепла утраты.
Первая история моолонга: Белый камень и синий мёд
Серебряный диск неспешно плыл по чёрному омуту неба, окутывая пустыню таинственным мерцанием. Холодный свет скользил по короткой плотной шерсти гваров, по тюкам притороченным к их спинам, молчаливым всадникам, покачивающимся в такт шагов...
Впереди, в тени Энхар, острыми иглами башен виднелся Аббарр — величественный цветок пустыни, прекраснейший из городов Тхару — земли по эту и ту сторону океана.
У торговых ворот караван остановился, дожидаясь досмотра. Два всадника отделились от конца живой цепи и поравнялись с караванщиком. Одеты они были просто: темные одежды, хмурые лица, глубокие капюшоны. Однако всякий, связавший свою жизнь с золотым песком и белым камнем, без труда распознал в них наемников — звериная уверенность, цепкий взгляд, старые шрамы, гвары особой быстроногой породы, из вещей лишь переметная сумка и оружие, поющее в руках хозяев.
— Прибыли до рассвета, как уговор и был, — заговорил один. — за стену мы не идём.
Караванщик отстегнул кошель и передал главному:
— Хранит вас Мэй и благодарю за дозор.
Наемник кивнул и приложил правую раскрытую ладонь к левому плечу:
— Если нужно будет присмотреть еще за твоими тюками, обращайся. А пока мы проследим, чтоб крайний твой гвар прошёл врата.
— Непременно, — улыбнулся бист и оставшись один, наклонился к гвару: — Потерпи, Пеструха, вот опустошим тюки и тоже отдохнём .
«Крайним гваром»... Суеверность — ещё одна черта тех, кто пляшет над пропастью. Талисманы на удачу, обереги от орхов, ритуалы во славу богам — все лишь бы перехитрить судьбу,
После караванщик развернулся и бросил взгляд в хвост каравана. Темные силуэты держались на некотором отдалении, но были верны слову. Напасть под стенами Аббарра на них никто не отважится, но когда вся цепь под присмотром все же спокойнее. Серые мечи — гильдия, что веками брала на себя заботу о целостности караванов. «Ваша жизнь стоит нашей заботы». Цена варьировалась от груза и дороги, но даже самый скромный торговец мог нанять себе сопровождение по средствам.
Проверка не заняла много времени. Уплатив сбор и подтвердив право торговли, караванщик прошёл врата и втянул полной грудью воздух Чёрного Цветка .